Южная пустошь 7 - Алёна Цветкова

— Но Эбрахил совсем не стар! — воскликнула я. — Он здраво мыслит и вполне справляется… Ну, по большому счету, если не брать глупости, которые он творит под влиянием магии…

— А тут возраст роли не играет, — хохотнул Мехмед, — тут имеется в виду совсем другая немощь, Елина.

Он так выразительно обвел меня глазами, что я сразу поняла, на что он намекает…

— У Эбрахила проблемы с женским полом? — мне с трудом удалось не покраснеть. Почему-то намек на секс выбил почву из-под ног. Наверное, я слишком долго одна, без мужчины. Агор далеко, а других мне и не хочется. — Что-то не верится…

— И правильно, — кивнул брат. — проблем у него нет. Но если я смогу убедить всех, что они есть…

— И как ты сделаешь это? — усмехнулась я. — предложишь визирям стоять у постели и держать свечку в надежде, что в присутствии посторонних у твоего отца ничего не получится?

Мехмед на мгновение замер, словно представляя нарисованную мной картину и громко расхохотался.

— Нет, все гораздо проще, — отсмеявшись заявил он. — На этот случай у нас тоже есть закон: если младшему ребенку султана больше года, и ни одна из жен и наложниц больше не беременна, то считается что мужчина утратил мужскую силу.

— Подожди, — нахмурилась я, — насколько я помню это практически единственный повод для развода по инициативе женщины… Ну, или вернее, по инициативе ее рода…

— Верно, — кивнул Мехмед, — ты все правильно помнишь.

— Но как ты собираешься, устроить все это? К тому же придется жать не меньше года… А мне показалось, — я кивнула на стопку писем, — ты не собираешься ждать.

— И ты снова права, — улыбнулся брат. — Я позаботился о том, чтобы у отца больше не было детей уже давно… К началу осени младшему ребенку султана исполнится год, а с тех пор, как каждая женщина в гареме султана тайком получает дозу самого лучшего противозачаточного прошло почти два. Я задумал переворот гораздо раньше, чем в дело вступили маги… А они, невольно, поспособствовали тому, что мой рисковый план так близок к воплощению. Мой отец, под действием магии, упустил контроль за рождаемостью своих детей.

— Ничего себе! — Ахнула я и посмотрела на Мехмеда другими глазами. Кто бы мог подумать, что мой брат способен на такое?

— Удивлена?

Я кивнула. Еще бы! Я не просто удивлена, я в шоке! Мехмед не Грегорик, который способен устроить заговор и убить своего близкого родственника, чтобы занять трон. Да, мой брат не собирался убивать отца, но неизвестно, что выбрал бы сам Эбрахил: умереть или прослыть немощным в этом смысле. В Аддии власть всегда была очень сильно завязана на сексуальности. Традиционные одежды подчеркивали мужскую силу, а размер гарема определялся не столько желанием самого мужчины, но и его титулом. Султан обязан был иметь семь жен и не меньше трех сотен наложниц. И для Эбрахила, признание его импотентом будет значит полный крах личности.

— Я задумал переворот больше десяти лет назад, — улыбнулся Мехмед, глядя на мое вытянувшееся лицо, — когда отец решил сделать наложницей девушку, которую я хотел назвать своей первой женой. Я просил его, умолял… Я готов на все, чтобы Амира всегда была рядом. Даже жениться на ней после того, как отец удовлетворит свою страсть. И тогда он сам женился на ней, навсегда отняв ее у меня.

Я понимала о чем говорит Мехмед. Согласно законам Адийского султаната жена отца становится матерью для всех отпрысков своего мужа, даже если она намного младше его ребенка от другой супруги. А связи между столь близкими родственниками категорически запрещены и считаются инцестом.

— Я решил, — продолжал мой брат, — что раз он забрал у меня то, что я считал самой большой ценностью в мире — любимую женщину, то и я отниму у него то, чем он дорожит больше всего на свете — власть. Много лет мы с Амилом, который все знал, провели в библиотеке в поиске подходящего способа, чтобы занять место султана и оставить отца в живых. Во-первых, я не хотел его убивать. Все же он мой отец. А, во-вторых, я хотел, чтобы он жил и мучился от потери так же, как я.

— Твоя мать знала? — вспомнила я про Зелейну. Уверена, чтобы провернуть такое, Мехмеду нужна была сильная рука в гареме. Но я почему-то не верила, что Зелейна вела бы себя так, как вела, если бы знала…

— Я пытался рассказать ей… Просил, чтобы она убедила отца отказаться от Амиры. Но она сделала все наоборот. Это она настояла на том, чтобы мой отец взял в жены мою возлюбленную, потому что считала, что дочь простого торговца не достойна стать первой женой будущего султана.

Вот оно что! Теперь понятно, почему Эбрахил поступил так странно. Ну, правда, какой смысл забирать возлюбленную у сына, если он хочет жениться на ней. В этом плане у аддийских аристократов было гораздо больше свободы чем у Грилорских или Абрегорианских. Наследник султана мог взять в жены любую приглянувшуюся ему женщину, будь она даже дочерью последнего нищего или Ургородской матерью, как моя мама. Однако первую жену все же старались брать из своего круга. Это укрепляло связи между знатью и заставляло их служить султану верой и правдой, чтобы иметь возможность породниться с правящим родом. И защищало трон от «неподходящего» наследника. Эбрахил сам совершил ошибку, и теперь постарался уберечь сына.

— Тогда я последовал совету матери и смирился… Отпустил ситуацию. Амира все равно была для меня недоступна. Даже если я стану султаном, я не смогу пойти против всех и быть с той, которую люблю, потому что для всех она моя мать… Пусть и младшая. Так прошло еще несколько лет. Я женился на той, на которую указал отец. Теперь-то мне было все равно. У нас родился первенец. И все как будто бы наладилось, но тоска по Амире точила мне сердце, заставляя умирать от боли каждую ночь… И два года назад я сломался. Я тайком поговорил с ней, признался в своих чувствах и с удивлением узнал, что они взаимны. Амира тоже хотела быть со мной. Хотела,