Как поцеловать кинозвезду - Дженни Проктор

и опершись локтями о колени. — Но, Одри, если мы наедине, если нас никто не видит и не слышит, для меня важно, чтобы ты знала: я не стану тебе врать. Не буду притворяться.

Она кивает и прикусывает губу.

— Хорошо. Это важно знать.

— Я правда считаю, что ты сейчас выглядишь прекрасно.

Она глубоко вздыхает.

— У меня до сих пор болят брови после всех пыток в салоне. Удивительно, что они вообще на месте.

Я улыбаюсь.

— Тебе станет легче или хуже от того, что я считал тебя красивой и до этого?

Она поднимает одну из безупречно оформленных бровей.

— Ты серьёзно? Даже когда я была в своей шляпе-кусту?

— Особенно тогда.

Она качает головой, поднимает руки к щекам.

— Такое ощущение, будто с тех пор прошла целая жизнь. Столько всего произошло. Ну, у меня, по крайней мере. У тебя, наверное, всё по-прежнему?

Я долго смотрю ей в глаза.

— Нет, у меня тоже всё изменилось.

В её взгляде — вопрос, и как бы мне ни хотелось, я не могу на него ответить. Я и сам не до конца понимаю, что происходит между нами. Знаю только, что мне нравится сидеть напротив неё.

— Флинт, спасибо за сегодняшний день, — говорит она тихо. — Это было как волшебство. И твоя семья — потрясающая.

Грудь наполняется теплом.

— Пожалуйста. Я рад, что тебе понравилось.

Пальцы подрагивают от желания прикоснуться к ней, и я сжимаю кулаки. Если так и дальше пойдёт, мне придётся сесть на руки.

— Ну что, — говорит она наконец, обхватив колени, — фото сделаем сначала?

— Точно. Да. Давай.

Я беру телефон со стола, благодарный за возможность хоть на что-то направить энергию.

Сейчас чуть больше восьми, и солнце только что скрылось, оставив в небе алые, жёлтые и оранжевые полосы.

— Сейчас, наверное, как раз идеальное время. Посмотри на это небо.

Одри подходит к окну.

— Красота.

— Подожди. Стой так. Можно я тебя сфотографирую?

Она оборачивается через плечо, губы чуть приподнимаются в мягкой улыбке.

Моё сердце, кажется, выпрыгнуло из груди и упало на пол.

— Смотреть в окно? — уточняет она, поворачиваясь обратно к закату.

— Именно.

Я смотрю на неё. Она поднимает руку, откидывая волосы набок, открывая длинную линию шеи. Одна рука покоится на голове, волосы струятся вниз — и я делаю снимок. Когда смотрю на фото, мне хочется рассмеяться. При таком свете, на фоне заката и гор, с её силуэтом в оконной раме — это выглядит как обложка журнала.

Я подхожу, показываю ей снимок.

— Ты прирождённая модель.

Она берёт телефон.

— Что? Это не я. Как ты вообще так снял?

— Это ты всё сделала. Я только кнопку нажал, — говорю я, забирая телефон. Открываю Инстаграм. — Можно выложу?

Она кивает, и я публикую фото, озвучивая подпись.

— «Наслаждаюсь видом, как она наслаждается видом...» — Показываю экран. — Подходит?

Она тихо смеётся.

— Мне нравится игра слов.

Она облизывает губы, и я заставляю себя отвести взгляд. Нельзя думать о поцелуях. Не сейчас, когда нам ещё столько надо обсудить. В том числе — поцелуи. Согласится ли она? И хочу ли я, если это будет не по-настоящему?

— Готово. — Я бросаю телефон в кресло, решив больше его не трогать. Саймон увидит пост и сам разберётся с реакцией. Пока моя часть выполнена.

— Что теперь? — спрашивает Одри.

— Теперь — детали.

Она кивает и возвращается со мной на диван. Я начинаю с расписания, используя схему, которую принесла Джони. Сейчас план такой: мы летим в Лос-Анджелес вместе и появляемся в аэропорту, держась за руки. Саймон предупредит пару папарацци о нашем прибытии, чтобы пресса отметила, что я прилетел не один. С утра начнётся пресс-тур — серия интервью, вечером — премьера, а на следующее утро — обсуждение с участием всего актёрского состава в UCLA, куда будет допущена пресса.

— Во время пресс-тура ты тоже будешь рядом, — говорю. — Чтобы журналисты тебя видели, но на камеру ты попадать не будешь. Я не буду напрямую говорить о наших отношениях, но мы дадим понять своим поведением, что мы вместе.

— Ага. Только... что именно это значит? Как мы это покажем? — Она теребит край платья, складывая его гармошкой, а потом разглаживая.

Я жду, чувствуя, что она хочет что-то сказать, но слова так и не приходят.

— Эй, — говорю я, касаясь её колена. Пальцы задерживаются достаточно, чтобы я успел ощутить, насколько мягкая у неё кожа. — Не обязательно всё должно быть так. Если тебе что-то некомфортно, это сразу исключается. Ты можешь сказать, что вообще передумала, и я приму это — без вопросов.

Она тихо смеётся.

— Ты сегодня потратил на меня миллиард долларов. Я уже не отступлюсь.

— Ну, не совсем миллиард. Но ладно. Тогда скажи, как тебе будет удобно.

Она долго молчит, а потом встаёт и протягивает мне руку.

Я вкладываю пальцы в её ладонь, и она тянет меня на ноги. Мы оказываемся прямо друг напротив друга, между нами не больше тридцати сантиметров.

— Покажешь? — спрашивает она тихо. — Если я просто начну представлять, как это будет, то моя фантазия уведёт меня куда-нибудь не туда, в какую-нибудь неловкость. А если ты покажешь, я буду точно знать, чего ожидать.

— Показать, как мы будем касаться друг друга?

Она кивает, серьёзная. Если бы это была любая другая женщина, я бы мог подумать, что она просто ловит момент. Но Одри не играет. Ей действительно нужно это понять. А может, не просто нужно — необходимо.

Я беру её руки в свои, переплетаю пальцы.

— Мы можем держаться вот так, — говорю я, понижая голос. — И когда мы рядом, будем стоять близко, будто нас постоянно тянет друг к другу какой-то магнит.

Это ощущение совсем несложно представить, потому что я и вправду каждый раз это чувствую, когда Одри рядом. Но вслух я этого не говорю. Что-то подсказывает: такая правда только напугает её и заставит бежать.

— Хорошо, а ещё? — спрашивает она.

Я поднимаю её руку и кладу на свою грудь, прямо над сердцем.

— Ты можешь положить сюда ладонь во время разговора. Или, например, на плечо.

Она двигает руку вверх, потом дальше — к шее, и пальцы запутываются в моих волосах.

— А так? — шепчет она.

Я сглатываю, ощущая ком в горле.

— Да... так подойдёт.

Я кладу свободную руку ей на талию, скольжу к пояснице и притягиваю к себе. Она отпускает мою руку и обхватывает меня за плечи, сцепив пальцы у меня за шеей.

Мы стоим так близко, что тела почти соприкасаются. Я на грани.

Она — всё, что я вижу.