Пламя в моем сердце - Рита Трофимова

Эдик смотрел на Элу с прищуром и недоверчивой улыбкой. Она собрала эмоции в кулак, старалась ничем не выдать своей причастности к случившемуся. Однако он всё же заподозрил что-то неладное и укоризненно покачал головой.

— Эдик… — Эла поднялась из-за стола, уверенно шагнув к нему и обвила его шею руками. — Ты мой, слышишь, ты только мой! — Она провела язычком по его губам, он рвано выдохнул, сминая её в объятиях, и страстно поцеловал.

Руки скользнули ниже, огладили её ягодицы. Оба закипали от желания, объятия стали дерзкими, поцелуи горячими, однако Эдик всё же сумел остановиться первым.

— Так нельзя, Эла… не здесь. — Он слегка отстранился, тяжело и часто дыша. — Нам срочно нужно ехать домой.

— Так едем, — проворковала она, покрывая поцелуями шею любимого и неторопливо на ощупь застёгивая верхние пуговки его рубашки. — Хочу ласкать тебя везде.

— Эла, не заводи меня, это опасно. — Он крепче прижал её к себе.

Страсть постепенно стихала, они переждали её вместе, нежась в объятьях друг друга.

— Я хотел предложить, — наконец подал он голос.

— Что же? — Эла с улыбкой заглянула в его глаза.

— Давай в воскресенье махнём к моим родителям. Мама подозревает, что у меня появилась подруга. Пора бы уже познакомиться.

— М-м, — простонала Эла. — Я не против снова познакомиться с Изольдой Дмитриевной, но я до сих пор её побаиваюсь.

— Да брось, она, конечно, строгая, но безобидная. У неё сейчас одна проблема — отец. Всё мечтает вернуть его к полноценной жизни, и, знаешь, результаты действительно потрясающие.

— Неудивительно. Изольда Дмитриевна — боец, она любого расшевелит.

— Это верно. Только я должен предупредить тебя. У мамы есть один пунктик — столовый этикет. Она обожает готовить сложные блюда и следить за тем, как с ними расправляются за столом.

— Уже боюсь. Боюсь, что знаю далеко не всё.

— Не переживай, на то они и правила, чтобы их нарушать. Я и сам порой нарушаю, а она с удовольствием направляет и поучает.

— Тебе простительно — ты сын.

— Ошибаешься, она со всеми одинаково строга.

— Какие страсти.

— Это всё мелочи, сходим в ресторан в субботу и восполним пробелы.

— Сходим, Эдик, конечно, сходим…

Глава 10

Лина

Никогда не загадывай что-то наперёд. Стоит только загадать — и всё идёт наперекосяк.

С недавних пор Лина старалась прислушиваться к собственным мыслям, с благодарностью принимала знаки вселенной и следовала подсказкам извне. Однако все зависело от состояния души: как только к делу подключались чувства, интуиция давала сбой.

Они с Лёхой вернулись в дом Альтман в десятом часу вечера. Лина опустилась на кухонный диван и накрыла ладонями лицо, у неё буквально ноги подкосились от расстройства и усталости. Слова Филиппа, брошенные сгоряча, не шли из головы, обида жгла изнутри колючей крапивой. Да как он мог такое сказать⁈

Лина сморгнула набежавшие слёзы, с трудом проглотив застрявший в горле ком. Эх, Филипп, ты совсем не изменился за эти годы, такой же несдержанный, дерзкий, упрямый и такой… ранимый.

Уткнувшись лбом в коленки, Лина разразилась рыданиями. Захотелось забыться, не думать ни о чём, но мысли, как шальные, продолжали назойливо жужжать. Как это гадко и несправедливо, зачем он так с нами, со мной?

Лёха притих и не лез с разговорами целых полчаса, всё размышлял над чем-то, мялся, громко вздыхал, но пока Лина заливалась слезами, успел вскипятить чайник, сообразив на двоих чай.

Слышалось осторожное позвякивание посуды и тихие шаги от стола к столу. По кухне разливался душистый аромат мяты и лимона, приятно щекоча ноздри, и от этой простой заботы, от ощущения уюта родного дома на душе становилось теплее.

Наплакавшись вволю, Лина утёрла слёзы и взглянула на Лёху. Тот с серьёзным видом подсел к ней на край дивана и протянул горячую кружку чая. Он определённо был расстроен, однако серьёзность никак не клеилась к его физиономии. В глазах плясали озорные чертенята, и на лице, сквозь хмурую тучку дум, пробивалась улыбка.

— Короче, Лин, — наконец подал он голос. — Наверное, я поступил не по-мужски, мне бы ему за такие слова по морде заехать.

— Еще чего не хватало! — тут же всполошилась Лина. Обида до сих пор жгла изнутри, и ей непременно хотелось промыть распоясавшемуся Полянскому мозги, но отвечать кулаками на грубость и хамство совсем не вариант. — Даже не смей думать о таком! Это касается только меня и Филиппа, я как-нибудь сама с ним разберусь.

Она приняла из Лёхиных рук кружку и, подержав немного, вернула. Вид плавающего ломтика лимона вызвал тошноту.

— Вот и я подумал, что не надо. Вернее, сразу не сообразил, что к чему. — Лёха отхлебнул из чашки чай и поставил её на стол, потом, задумавшись, сложил на коленях руки и сидел как присмиревший нашкодивший кот. — Я не понимаю, чего он так взбеленился, вот буквально на пустом месте.

— Лёш, я уверена, что ты сам виноват, первый начал и сам его задирал.

— Я?

— Ну не я же! Ну что за спор ты завёл?

— Я вообще ничего такого. — Лёха потёр коленки, озадаченно сведя на переносице брови, и это опять же выглядело наигранно и несерьёзно.

— Да ты даже сейчас паясничаешь, — возмутилась Лина. — Пойми, не все просекают твои приколы. Вот что за речи ты толкал, умник? Мейнстрим, попса, работа за бабло? Ну что за ерунда, Лёш? Нужно уже взрослеть, уметь контролировать ситуацию и подбирать слова.

— Типа это я во всём виноват? Гвоздь раздора.

— Я уже не знаю, кого винить.

Лёха замкнулся в себе, повздыхал немного и ушёл наверх. Чай так и остался почти нетронутым, остывал на столе.

Лина поднялась в детскую только глубокой ночью. Лёха, не раздеваясь, распластался на диване и крепко спал. В открытые окна врывался влажный ночной ветер, шуршал мелкий дождик, напитывая воздух запахом сырой земли, но в доме, ещё нагретом дневным солнцем, держалось тепло. Лина почти бесшумно прикрыла раму, достала из шкафа подушку и тёплый плюшевый плед и положила на край дивана. «К утру станет совсем свежо, и Лёха точно замерзнет», — подумала она.

Крадучись вошла в детскую и плотно прикрыла за собой дверь. Оставшуюся ночь Лина