Ворон, который меня пленил - Екатерина Началова

…вечер?

Я оглянулась на кровать.

— А как ты планируешь провести вечер?

— Так мне позволено думать? — подразнил Рейтор.

Я подхватила этот игривый тон.

— А ты подчинишься, если я прикажу?

— Нет, — Рейтор усмехнулся.

Отказывал он так же легко, как обычно. Я притворно обиделась.

— Тогда все! — закрутилась я. — Вычеркивай меня из списка своих побед.

Рейтор изогнул черную бровь.

— Хочешь в мой список поражений? Учти, я не люблю в него заглядывать.

Такой вариант мне тоже пришелся не по нраву.

— А другие списки есть?

— Список тех, кому я пишу, устраивает?

— Сколько там адресатов?

— Три.

Добившись, чтобы я округлила глаза, Рейтор тихо рассмеялся.

— Отец, мать, сестра, — прилежно перечислил он.

— Тогда ладно… Ах!

Я ухнула на подушку.

Наступая, Рейтор отклонил меня назад, позволяя потерять равновесие, и опустился сверху. Я вспомнила, какая у него широкая, замечательно развитая грудная клетка, а кровать под нашим весом вдруг опасно качнулась и оглушительно скрипнула. Скрип показался мне предсмертным.

— Рей, она сейчас развалится…

— Миса Касия?! Вы вернулись? — тут же раздался снизу голос Анеялы. У Быков замечательный слух.

— Да, слабовато ложе… — весело сказал Рейтор уже намеренно двинув бедрами, чтобы кровать отозвалась скрипучим недвусмысленным «да».

Следом, краснея, отозвалась я.

— Да!

— Да? — тут же уточнил Рейтор, сильнее наваливаясь на меня.

— Это не тебе! — возмутилась я.

— А кому? — он притворно нахмурился, изображая ревнивца.

— Я иду! — сообщила Анеяла, как будто я ее позвала. Хотя, возможно, она шла на помощь своей кровати.

Наплевав на скрипы, мы принялись доцеловываться, пока хозяйка медленно поднималась наверх. За одну ступеньку, которая она преодолела, мы успели совершить целую серию отчаянных поцелуев, после которой кровать охрипла, я переместилась наверх, платье оказалось расстегнутым, а рука Рейтора проникла под платье.

— Могу сделать так, чтобы дамиса забыла, куда идет, — соблазняюще шепнул Рейтор, легко нащупывая затвердевшую вершинку груди. Он тут же страстно поцеловал ее через ткань. Я ахнула. — Заставлю ее уехать из города. Внушу, что она любит рыбалку. Она найдет лодку и поплывет ловить рыбу. Прямо сейчас.

— Лодка ее не выдержит. Она потонет… Тебя осудят…

Губы предательски пылали. На самом деле мне ужасно хотелось согласиться на это откровенное преступление.

— Не исключено… — согласился Рейтор, нежно общаясь уже со второй грудью.

Хозяйка подходила все ближе. Рейтор вздохнул, приподнимаясь. Растрепанный, с совсем шальными глазами и лихорадочным румянцем на щеках.

— Пора… Ты готова?

Отрицательно мотнула головой. Он говорил, что для безопасности должен будет стереть мне память. Вчера я была слишком оглушена нашей внезапной близостью, чтобы задавать вопросы. Теперь же объяснение выглядело слишком туманным. Для безопасности… Кого? Чего? Зачем?

— Подожди! Зачем? Если ты не хочешь, чтобы знали, я никому не скажу… Обещаю.

Серьезнея, Рейтор долго посмотрел на меня, мягко поглаживая по виску. Несколько мгновений мне казалось, что он вот-вот широко улыбнется, признает, что я права и согласится. Но секунды шли, а Рейтор не улыбнулся. Шальной лихорадочный туман в его глазах развеялся, заблестев ровным холодом стали.

— Молчание — не преграда для нас.

— Но в бюро нет всеведущих…

— Ты бы не узнала обо мне, если бы я не хотел.

— Но…

Тягучая агатовая лава расползлась по его глазам. Не успев ничего сказать, я ухнула в густую бездну.

Нет! Я не готова! Мы слишком мало говорили! Я не задала миллион важных вопросов! Не успела спросить, не стара ли я для него, почему он работает вестником, зачем напал на дракона, как не умирает, почему никто не знает о нем и почему никто не должен знать, зачем мне забывать, почему он злится, увидимся ли мы сегодня, что он запланировал на вечер, понравилась ли я его родителям, что за украшение у него на шее, не волнует ли его мое происхождение, а еще… А еще…

Бездна крутит и переворачивает меня, пока я парю; рисует ресницами по моей коже.

— Ч-ч-ч-ч. Не переживай, — пушисто вычерчивают ресницы. — Это временно. Я верну.

Я верю, но не понимаю, я злюсь, злюсь! И не хочу забывать, хочу вспоминать весь день. А еще так много хочу спросить. Например, как он смотрит на ленты в волосах… Это очень важно, архиважно, потому что вдруг он ненавидит плетения, а я сделаю и разонравлюсь…

«Мне понравится все, что ты наденешь. Не ложись спать днем. Забывай, принцесса».

И я забыла.

Глава 29. Рабочие элементы

— Как здоровье, миса?

Аний смотрел на меня подозрительно. Выглядел так, будто предполагал, что я не заболела, а только сказалась больной, пожелав отдохнуть лишний денек. Боли я уже не чувствовала, но расстраивать начальника не хотела, поэтому старательно скривилась, потерла живот и изобразила, как могла, что я еще не полностью поправилась, однако так люблю свою работу, что прилетела, превозмогая боль. Даже несмотря на сгущающуюся в воздухе бурю.

Вроде бы расслабился. Посетовав, насколько женщины слабы здоровьем, Аний позволил мне заняться работой, но из бюро не улетал. То ли опасался, что я обратно разболеюсь, то ли следил, то ли ждал чего-то — я не решилась спросить. Начальник изо всех сил искал и находил себе дела: шелестел бумагами в подсобке, топал ногой по расшатавшейся половице, двигал поскрипывающей дверью, деловито прислушивался к уже привычному грохоту подъемника и наблюдал, как я принимаю почту.

— Принимай!

Голос Данаи эхом разнесся по шахте подъемника и разлетелся по темным стенам.

— Держу, — привычно откликнулась я.

— О, миса Касия? — нешуточно удивилась Даная снизу. — А я уж взбеспокоилась…

— Все в порядке!

Неравнодушие Данаи меня удивило. С последнего жесткого разговора, мы с ней общались только по делу: принимай, держу, да и все. Но еще больше удивили вестники.

Не стесняясь маячащей головы Ания, они радовались моему возвращению — каждый на свой лад. Урут, например, просиял.

— О, Касичка вернулась! А мы уж думали, что ты устала от нас, надоели мы.

— Да что ты! — я покраснела. — Нет, конечно, не надоели! Просто живот прихватило немного.

Я предпочла умолчать о подробностях.

— Женщины… — проскрипел Дандиг, складывая руки на груди. — Лада тоже на живот жаловалась.

Мужчины согласно качнули головами.

— Жаловалась, было дело.

— Да уж, — забурчал Гнор, который выражал эмоции по-своему, — то живот заболит, то голова, то настроения нет, то вот, буря, и все разом пропало. На погоду что ли? Никакого с вами спасу. Мой желудок ржавые пруты переваривает! А у вас каждый месяц крутит. Месяц за месяцем, как колесо. Тыг-тыг-тыг, тыг-тыг-тыг! Да где это видано: женщина — работает?

— Времена пошли не те, да… — поддержали