Она и зверь. Том 2 - Maginot

– А какой смысл в жизни и смерти? – отвернувшись от тела, продолжала Астина. – Умерев, он возродится вновь. Как и я когда-то.

Быть может, этот человек, как и она, запомнит свое прошлое воплощение. Астина надеялась лишь на то, что следующую жизнь он проживет достойнее.

Слушая ее размышления, Териод с трудом прошептал:

– Как… как ты можешь так говорить? Разве ты не беспокоишься о дорогих людях, которых покинешь?

Это было лицемерием с его стороны, ведь у самого Териода не было таких людей. Отчаянное желание жить диктовал ему простой страх смерти. Однако Териод не знал, что такие разговоры навряд ли смогут тронуть женщину, проживающую свою вторую жизнь.

– У меня нет ничего ценного, – ответила Астина. – И я ничего не хочу.

Она вдруг ощутила знакомую пустоту в груди. Не для того ли, чтобы избежать этого чувства, она так усердно работала в обеих жизнях? Стоило остаться наедине с собой, как одиночество становилось невыносимым.

– Нет ничего, что было бы мне дорого, нет никого, кого я хотела бы защитить. Все лишено смысла, – заговорила она равнодушно, и по телу Териода пробежали мурашки. – Все, кто был смыслом моей жизни, давно умерли. Я просто существую и ищу причины жить.

Ее слова терзали душу, ведь всю свою жизнь Териод отчаянно боролся за существование. Не до конца осознавая, что делает, переполненный эмоциями, он шагнул к ней и выпалил:

– Тогда живи ради меня!

Астина резко подняла голову. Ее глаза распахнулись от удивления.

Не ожидавший от себя подобных слов Териод растерялся. «Жить ради меня?» Вместо утешения вырвалась мольба. Осознавая дерзость сказанного, он не стал исправляться и оправдываться, лишь торопливо продолжил:

– Живи ради того, кто погибнет без тебя. Жизнь, в которой ты спасла хотя бы одного, не выглядит такой уж бессмысленной, разве нет?

В глазах Астины что-то дрогнуло. Медленно разомкнув губы, она прошептала:

– Как же так…

Астина думала, что дело лишь во внешнем сходстве. На лице ее промелькнула растерянность. Она приблизилась к Териоду почти вплотную и, неуверенно протянув руку, коснулась его лица. Кожа под пальцами была теплой, живой, реальной. С такой же осторожностью Астина обняла его, чувствуя, как бьется его сердце под ладонью. Голос ее упал до шепота:

– Вы боитесь потерять себя?

– Ты даже не представляешь, насколько сильно я боюсь потерять тебя, – низкий голос Териода слился с шумом дождя и медленным потоком добрался до сердца.

В этих словах Астина уловила отголоски прошлого. Почему она осталась в Аталленте? Почему терпела чужие капризы, которые раньше просто игнорировала бы?

Возможно, из жалости – без эрцгерцога его земли не выстоят и дня. Возможно, потому, что начала воспринимать его как друга. Можно было придумать множество объяснений, но она знала истинную причину. И та была эгоистичной. Астина решила не обманывать хотя бы себя: она хотела и дальше видеть лицо любимого из прошлой жизни.

Поднявшись на цыпочки, она нежно коснулась его губ. Внезапный поцелуй, пропитанный отчаянием, тоской и сладостью, был недолгим.

– Что… что это значит? – хрипло выдохнул Териод.

Астина не знала, что ответить. Поддавшись наваждению, она поцеловала его. Но в ее мыслях она целовала не Териода, а человека из прошлого. Человека, о котором эрцгерцог никогда не узнает. Териод лишь на мгновение стал его заменой.

Словно извиняясь, она прошептала:

– Не волнуйтесь, ваше высочество. Завтра вы снова проснетесь человеком.

Это прозвучало как оправдание. Териод понимал, что за этими словами скрывается нечто большее, но не мог понять, что именно. Как не мог он понять и своих чувств. В ее руках сейчас не было оружия, но сердце эрцгерцога почему-то готово было выпрыгнуть из груди.

Часть 2. В проклятом замке

Глава девятая. Сомнительное предложение

Объективно говоря, Бенджамин Леандрос занимал весьма посредственное положение в обществе.

Во-первых, его официальный статус ограничивался титулом барона, полученным за рыцарские заслуги. Во-вторых, хоть он и обладал выдающимися талантами, но все еще оставался студентом академии и не успел проявить себя на государственном поприще. В-третьих, он не обручился с дочерью влиятельного дворянского рода, тем самым заручившись его поддержкой.

Тем не менее Бенджамин оказался в весьма странной ситуации. В чем же заключалась ее странность? В личности человека, с которым сейчас он вел беседу. Наедине.

– Волнуешься? – спросил император, с довольным видом поднимая бокал.

В тихой улыбке, тронувшей уголки его губ, таилась отеческая любовь.

– Видимо, у меня и правда нет таланта к публичным выступлениям, – смущенно ответил Бенджамин.

– Конечно, ведь ты так долго жил в тени, – заметил император.

Однако в его глазах не было и намека на гнев. Да и сам Бенджамин только делал вид, что расстроен. Он прекрасно знал, что от отца мог получить лишь снисходительную жалость и бессмысленное сожаление. Именно это и изгнало когда-то из дворца Бенджамина с матерью. Именно тогда она потеряла всякую волю к жизни.

Однако перед императором Бенджамин мог улыбаться без особых усилий. Ведь человек напротив был слишком мало похож на того, кого можно было назвать отцом, чтобы упрекать его в невыполненном долге.

Бенджамин погрузился в детские воспоминания. В то время, когда, прогуливаясь по дворцу, можно было без труда услышать голоса принцев.

Но в последние десять лет змеиный шепот интриг постепенно стих и больше не нарушал дворцовую тишину. Единственным претендентом на трон остался первый принц Примо, рожденный от императрицы – законной жены императора. Будучи холодным и расчетливым, он безжалостно расправился со всеми сводными братьями.

Всякий раз, встречая его, Бенджамин размышлял, не течет ли в венах Примо вместо крови расплавленная сталь. Иначе как он мог планировать убийство ребенка, у которого еще даже молоко на губах не обсохло?

«Ты, кажется, Бенджамин?»

«Да, старший брат».

«Говорят, у тебя выдающиеся познания в науках? И способности к фехтованию».

«Мои навыки довольно скромны».

«Скромность говорит о хорошем воспитании. Ты еще молод, а уже достойно держишься, младший брат».

Губы Примо изогнулись в лукавой улыбке, но Бенджамин успел заметить отблеск стали в его глазах.

Считалось, что принцы умирали в результате несчастных случаев или при весьма загадочных обстоятельствах, но все понимали, что их убивают намеренно. Знал об этом и сам император. Но чтобы выжить во дворце, нужно было ожесточиться. И научиться жить, воспринимая окружающих как потенциальных убийц. Даже если это твои собственные дети.

Император, который сам поднялся на престол, устранив своих братьев, делал вид, что не замечает того, что творит его