Она и зверь. Том 2 - Maginot

Участь дочерей же была не лучше, а порой и хуже участи сыновей. Принцесс брачного возраста продавали в подходящие семьи, а те из них, кто обладал хотя бы зачатками ума и амбиций, порой встречали такую же жестокую смерть, как и братья. В живых остались лишь принц Примо, его родная сестра принцесса Исида и те немногие, кто пал к их ногам, поклявшись в верности.

Бенджамин не принадлежал ни к одной из этих групп: прямо говоря, он выжил лишь благодаря тому, что «умер».

Мать Бенджамина пришла в ужас, когда по дворцу пронесся кровавый ветер. Это случилось сразу после того, как наложница, обезумевшая от потери ребенка, устроила погром в покоях императрицы и была немедленно казнена. Трепеща, мать сбежала с тринадцатилетним Бенджамином во внешний мир.

«Бенджамин, отныне ты не принц. Никогда больше не произноси свою проклятую фамилию. Только так ты сможешь сохранить себе жизнь».

«Мама, но я же…»

«Лучше, стиснув зубы, выжить в грязи этого мира, чем умереть на шелковых простынях дворца! Ты умен, а потому без проблем добьешься успеха в жизни».

«Мама! Но как мне жить за стенами дворца?»

Мать грустными глазами посмотрела на Бенджамина и погладила его по щеке.

«Хотя я слаба и вынуждена бежать, ты все же сын императора. Не забывай о своем благородном происхождении».

Как иронично! Призывая сына жить как простолюдин, она лишь сильнее подчеркнула его высокое происхождение. Мать заточила себя в монастыре, а Бенджамина отдала на воспитание в семью дяди.

Император ценил таланты Бенджамина, а потому частенько помогал ему и звал побеседовать, но не более того. Отец никогда не рассматривал его на роль кронпринца, и Бенджамина это полностью устраивало. Он не собирался конфликтовать со старшим братом, тем самым подписывая себе смертный приговор.

«Все было хорошо, пока Астина не вышла замуж за того монстра».

Тогда Бенджамин впервые почувствовал отвращение к собственному бессилию. Спасая свою жизнь, он даже не смог защитить любимую женщину. Останься он принцем, этого бы не случилось.

Когда Бенджамин захотел вернуть утраченный статус, император, дороживший выдающимся сыном, обрадовался такому решению и охотно дал согласие на его возвращение во дворец.

В планах было официально представить Бенджамина как принца на грядущем празднике урожая, где он тут же отречется от права на престол. Но его положение было куда опаснее, чем у других принцев, присягнувших Примо на верность. Бенджамин, как блудный сын императора, неизбежно привлечет внимание брата даже при отсутствии претензий на трон.

Перспектива была невеселой, но Бенджамин все же решил избавляться от проблем по мере их поступления. И в первую очередь ему нужно было перестать быть главной угрозой для Примо. Ведь настоящим противником Бенджамина был не первый принц, а эрцгерцог далекой Аталленты.

– Если ты сам проявишь готовность поддержать Примо, то он, возможно, примет тебя куда благосклоннее, – заметил император.

– Я слишком долго не появлялся при дворе, поэтому немного беспокоюсь, – признался Бенджамин.

– Я поговорю с Примо. Столько воды утекло, пора восстанавливать братские узы, не так ли?

Было очевидно, что он уже определился с наследником. Бенджамин прекрасно понимал, почему император ни словом не обмолвился, когда его сыновья один за другим умирали при загадочных обстоятельствах.

Император слишком хорошо знал ценность наследства, которое оставит. Он расчетливо дозировал любовь к собственным детям, чтобы никто из них не чувствовал себя любимчиком. Чтобы их влияние никогда не переросло его собственное. Хитрый лис не собирался доживать в тени даже после передачи трона наследнику.

– Хорошо, что ты передумал, хоть и поздно. Я же говорил, что когда-нибудь ты пожалеешь. – Император лениво покрутил бокал и неторопливо сделал глоток. – Императорская кровь никогда не сможет жить в нищете. Ты превосходен благодаря хорошей родословной, а потому и талант должен использовать во благо императорской семьи.

«Как бы не так. Мой ум принадлежит мне. Единственное, что дала мне императорская кровь, – это высокомерие и жестокость. Вот почему вы с Примо не можете насытиться, не искупавшись в крови».

Бенджамин слегка улыбнулся.

– Ваше величество правы. Все из-за моей слабости.

– Ты был тогда совсем ребенком, во всем виновата твоя мать, – презрительно бросил император, сдвинув брови. – Ты навещаешь ее?

– Еще нет. Хотел сначала встретиться с вашим величеством, а потом пойти к ней.

– Хорошо. Если она будет говорить глупости – не слушай. Настоящий мужчина должен быть амбициозным.

Император был очень зол на мать Бенджамина за бегство с сыном из дворца. Пословица «какой палец ни укуси – все равно больно» в случае с императором не работала. Он дорожил лишь теми детьми, которые превосходно проявляли себя, и Бенджамин был одним из них. Император долго сожалел о том, что тот отказался от статуса принца.

Однако Бенджамин считал, что мать, беспокоившаяся о безопасности сына больше, чем о его положении, была гораздо лучшим родителем, чем отец, поэтому без труда соврал:

– Я запомню ваши слова.

Он не собирался следовать его советам, ведь воспринимал их не как отеческие наставления, а как непрошеное мнение чужого человека. Но во время личных встреч он никогда не говорил того, что могло бы не понравиться императору.

Как только отец отпустил Бенджамина, он вежливо поклонился и вышел. Но стоило двери закрыться, как выражение его лица ожесточилось, и он поспешил убраться подальше от императорских покоев.

«Неужели на троне могут сидеть лишь бездушные чудовища?»

Бенджамина тошнило при виде наследного принца, который безжалостно избавлялся от братьев на своем пути, и императора, лелеявшего такого сына. Его не привлекал трон, на котором восседали монстры, переставшие быть людьми.

Даже обладай он такими возможностями, какие были у Примо, Бенджамин не стал бы участвовать в борьбе за престол. Он так устал от череды трагедий.

А потому хотел поскорее вернуться восвояси и отдохнуть, но ему пришлось остановиться.

«Видимо, годы берут свое – старый хрыч перед смертью решил всех детей собрать», – с мрачной злобой думал Бенджамин.

Дворец был местом, заставлявшим злиться даже обычно спокойного Бенджамина. Он считал, что безумие поглощало принцев не только из-за дурной крови. Удушающий воздух отравлял гневом любого, кто входил в эти стены.

«Почему люди, которые могут жить достойно и не знают голода, люди, чей внешний вид так изящен и прекрасен, становятся настолько уродливыми?»

– Как поживали все это время, ваше высочество? – поклонился Бенджамин самой прекрасной девушке королевской семьи.

Человеку, которого он никак не мог забыть. Лицо Бенджамина скривилось от неприязни, и он был уверен, что собеседница испытывает те же чувства. В этом проклятом месте