Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

навстречу мне, оказав любезность, встал и вышел сам ректор Схолы, за ним встали Вольфрам — глава Совета города, и ещё пара незнакомых мне альф-искусников. Между них потерялся невысокий человек в чёрном кожаном чешуйчатом плаще с накинутым на голову капюшоном оставляющим открытым только узкий бледный подбородок. Неискусник.

Любезность ректора оказалась понятна — меня посадили на специально приготовленное место — на торце овального стола, так, что взгляды присутствующих скрестились на мне. Психологи хреновы, блин! Максимилиан тоже сел за стол. Но не со мной.

Расклад примерно понятен…

Ну, что ж послушаем, что нам скажут…

— Итак, оме Ульрих, ваша светлость, — начал человек в капюшоне, положив небольшие кисти рук на папку из плотного картона, — мы бы хотели знать, что вы намереваетесь предпринять, проживая в нашем городе…

Молчу. Сразу отвечать нельзя. Я ж маркиз. Поэтому тянем паузу. Молчат и остальные. Ждут, что я скажу.

— Да-а… Не думал, что мне придётся делиться своими планами. Но что уж теперь. С самого начала моего появления в Лирнессе у меня был план… — я опять надолго остановился, пристально разглядывая собравшихся. А поскольку говорить я начал серьёзным тоном, то слушали меня очень внимательно.

— План же, о котором я говорю, был разработан весьма давно и не здесь. Именно с целью реализации этого плана я и прòник в стены Схолы, — продолжал я, рассказывать размеренным тоном и до тех пор, пока я не подошёл к сути так называемого плана, они все чувствовали, что я говорю правду. Брови присутствующих постепенно вытягивались выше и выше, а лица становились сосредоточеннее. Руки человека в плаще едва заметно дёрнулись, совершая как бы хватательное движение.

— А заключался он… — я снова остановился, оглядел внимательно слушающее меня собрание, сделал вид, что смутился, потёр кончиками пальцев лоб над бровью, — заключался он… Я должен был прòникнуть в банковское хранилище города и похитить оттуда все деньги!

— О! — выдохнул человек в плаще.

Ректор Схолы прищурил глаза, разглядывая меня. В кабинете больше похожем на зал воцарилась гнетущая тишина.

И вдруг бритая голова ректора откинулась назад, нос сморщился, показались ослепительно белые зубы.

— Ха-ха-ха! — выдал он оглушительным басом, — Ха-ха-ха!

— Ха-ха-ха! — раскатисто расхохотались и остальные альфы, почувствовавшие в моих последних словах ложь.

Все кроме человека в плаще. От него в эмпатии полыхнуло возмущением, недовольством и неприязнью.

— Как он вас! Ха-ха-ха! — закатывался ректор, — Ох! Не могу! Ха-ха-ха.

Вытащив из-за пояса туго перетягивавшего талию, белоснежный платок он промокнул заслезившиеся глаза.

Чуть улыбнувшись, я наклонил голову. Пусть посмеются. Мне не жалко. Неискусник — это Тёмный Ящер. О нём я узнал ещё от ликвидаторов. Рано или поздно обстановка в кабинете изменится и мне удастся коснуться его руки. А там…

В боковую неприметную дверь деликатно постучали и, не спрашивая разрешения, она отворилась, впуская восхитительно красивого омегу. Длинные тёмно-рыжие уложенные волосы спускались ниже плеч, лицо правильной формы с узким подбородком, огромные серые глаза, искусно подведённые, оттенялись густыми чёрными ресницами, ровный чуть вздёрнутый носик, крупные губы чуть поблёскивали под слоем тёмно-бордовой помады, чёрное кружевное боди с высоким горлом обтягивало изящное тело с тонкой — всего в обхват! талией.

Постукивая каблучками туфель, все альфы при этом встали, он манерно прошёл к столу и, играя голосом, спросил:

— Готфрид, ты смеялся, — капризно добавил, — расскажи, почему? Я хочу знать!

Ректор снова сел в кресло, ухватив омегу за ручку с тонкими пальчиками, я при этом критически оглядел свои руки — у меня не хуже! поднёс их к губам:

— Дорогой, оме Ульрих так уморительно нам тут рассказывал…

— О, оме Ульрих, наконец-то я вас увидел! — обратил на меня внимание супруг ректора (а это был он), — оме, нам с вами обязательно надо о многом поговорить. Мне о вас столько всего рассказывали…

— Конечно, оме… — я сделал паузу, ожидая имени омеги.

— Элл, оме Элл…

— Да, оме Элл, я скоро освобожусь, надеюсь, что скоро, — не вставая, я покосился на отцов Схолы и города, — и мы с вами поболтаем, — я заговорщицки улыбнулся, — обязательно…

Элл, ослепительно улыбнувшись сидевшим, не сводившим взглядов с его точёной фигурки, выпорхнул из кабинета. А ректор, многозначительно кашлянув, пристально посмотрел на меня.

А я что? Я ничего!

Сделал вид, что не понял причин пристального взгляда…

Однако… они, выходит, знают, что я лесбиян… В смысле, что мне омеги нравятся. Сбор информации поставлен отлично… Хотя, внимательно наблюдая за мной, выяснить мои сексуальные пристрастия — раз плюнуть…

— Итак, господа, поскольку мне теперь есть куда торопиться, прошу вас озвучить причины нашей встречи, — я поднял руки ладонями к сидевшим и сложил их домиком перед собой.

Человек в плаще чуть кашлянул, прочищая горло, и начал:

— Оме Ульрих, у SS есть несколько вопросов, которые мы бы хотели обсудить с вами.

Внимательно наблюдая за говорившим, за его телодвижениями — мимика лица была недоступна — видимо, по этой причине он и носил такой плащ, я пытался понять, чего именно он добивается.

Вызвали на ковёр — они очевидно, полагают, что это именно так, посылают людей, наблюдателей и в случае чего, ликвидаторов. Опросили обо мне всех кого можно и нельзя.

Но в эту игру можно играть и вдвоём.

— Господа, — прервал я на полуслове человека в плаще, — чего вы добиваетесь? Вам не нравится, что я и мои близкие поселились с Лирнессе? Если это так, то… Скажите прямо и я, мы… не сразу, конечно, через три-четыре дня, уйдём…

— Нет, оме Ульрих, ну, что вы, как можно…

Изображая эмоционального омегу, я вскочил — темп терять нельзя:

— Извините, господа, нет, нет, вставать не надо, — взмахом руки я остановил начавших было подниматься альф, — просто мне так легче разговаривать…

Да-да, разговор очень сложен и мне надо бегать по кабинету. Глава Совета знает эту мою особенность.

— Тогда, может быть, вы полагаете, что я, как менталист, создаю угрозу властям города и Схолы? — проходя вдоль стола, я повернулся к ректору и главе Совета города.

Снова загудели голоса отрицающие такие подозрения. Ну, что вы, оме, право, как такое может быть? Что бы мы и вас в этом заподозрили?

А вот и нет. Боитесь. Боитесь на самом деле. Я же тоже чувствую ложь. И не рады и боитесь… И ещё что-то…

И боится не ректор и не глава Совета. А вот этот вот человек в плаще. А ещё он зол и ему категорически не нравится весь этот разговор, пошедший не по плану.

Я остановился рядом с ним, и он тут же прикрыл растопыренной ладонью картонную папку, не давая мне