Подарок для Императора. Меж двух огней - Мара Черная

позже, а пока пойдём ко мне, я тебе заварю нужных травок. Не нравится мне твой вид. И отказ не принимается! Надо будет — силой потащу! — добавила, не увидев на моем лице должного воодушевления её идеей.

Не стала спорить, просто медленно поплелась вслед за женщиной, искоса поглядывая в плохо освещённые дали коридоров, опасаясь напороться на кого-то ещё. Но, к счастью, никто на пути нам больше не попадался. Как только дверь на кухню закрылась, я устало плюхнулась на скамью, а Париса принялась за приготовление отвара.

— Что ж ты, моя хорошая затворницей сидишь? Почему никого не впускаешь к себе? — она бормотала, спешно хватаясь то за один пучок, то за другой, срывая листики и соцветия, и бросая их в чайничек.

— Страшно, — промямлила. — Я чем-то разозлила Хельвдана, и теперь… боюсь, что он может мне сказать то, к чему я не готова, — блеклый голос едва был слышен.

— С ума сошла, девка? Да он же места себе не находит — на стены чуть не лезет от волнения! — Укор от Парисы, которая никогда ни за что не осуждала, неприятно резанул по сердцу. — Вот ведь молодёжь! Берите да любите друг друга, а они нервы мотают один другому.

— Было бы так просто…

— А что сложного? Лея давно уж не преграда, Калантиэлю Хельвдан мозги правил-правил да добился, что тот тиски свои на тебе разжал. А ты всё накручиваешь себя… — она тяжело вздохнула и поставила перед носом исходящий паром деревянный кубок.

Жидкость внутри пахла восхитительно: лёгкий цветочный аромат с нотками лесных ягод. Отпила глоточек. Отвар растёкся по венам приятным теплом, расслабляя тело и отгоняя тревогу.

— Парис, у меня не получается. Всё, что я прятала глубоко в душе, здесь стремительно рвётся наружу.

— О родителях?

— Да! А когда я и так в полном раздрае после разговора о них вышла из покоев Повелителя и увидела сверкающие злостью глаза, я испугалась! Я не сделала ничего, за что мне могло быть стыдно перед Хелом, но… Мне трудно. Всё смешалось, — ещё глоток, чтобы заглушить подступающие слёзы, и стало немного легче.

Париса нахмурила чёрные брови, и какое-то время мы сидели в тишине. Казалось, что она ищет ответ глубоко внутри себя.

— Я понимаю, моя девочка, я очень тебя понимаю. Но ты его не отталкивай и не бойся. Тебе же будет проще, если будешь к нему открыта. Любовь не терпит секретов. Он тебя и выслушает, и поддержит. И ты его слушай — не делай выводы так сразу. Всегда сначала нужно поговорить, — она объясняла тихо, вкрадчиво, отчего смысл слов возымел особый вес.

— Ты права. Нужно взять себя в руки, — я задумчиво вертела кубок в руках, мысленно купаясь в умиротворяющих волнах травяного отвара. Не знаю, что Париса туда положила, но успокоительный эффект у него получился потрясающий. — Я струсила, а нужно было объясниться.

— Вот и молодец, — она по-матерински погладила меня по плечу и мягко улыбнулась. — Обещаешь сегодня с ним встретиться?

— Обещаю!

Раздрай в душе немного поутих. В самом деле, не могу же я прятаться и избегать этого разговора вечно. И лучше уж всё выяснить раньше, чем позже. Мы просидели с Парисой ещё часа два за весёлой беседой. Она успокоила меня и воодушевила, потому возвращалась я в относительно хорошем настроении.

Внезапно из-за угла появились руки и затащили меня в небольшое подсобное помещение. Дверь захлопнулась, стоило оказаться внутри. Свет еле-еле освещал моих похитителей. Вернее, похитительниц. Две девушки. Одна — высокая черноволосая, с густыми кудрями до плеч, вторая — блондинка с длинной косой почти до пола. Уже знакомая Шайла прижала меня к двери и злобно оскалилась.

— Закричишь — убью! — пискнула блондинка за её спиной, демонстрируя столовый нож, зажатый в хрупкой ручке.

Я было сначала испугалась, но увидев гневные лица дам, быстро смекнула в чём дело и смогла успокоить тревожный ум, что подкидывал варианты развития события один страшнее другого.

— А зачем мне кричать? Ясно же, зачем вы меня сюда затащили. Хотели бы убить — уже бы сделали это, — произнесла предельно невозмутимо.

— Молчи! Говорить будем мы, — зашипела Шайла и сильнее придавила. — Отстань от Повелителя, дрянь! Как ты появилась, он никого из нас не звал к себе больше. Ты — грязная подстилка. Он наиграется тобой, а ты останешься ни с чем! Ты меня поняла⁈ Откуда бы ты ни приехала — вали обратно! Ты поняла меня⁈

Надо же, оказывается, Калантиэль не врал, даже тогда, когда я видела Шайлу у его покоев. Выгнал её, вот и бесится!

— Так, если он наиграется и бросит, чего вам переживать? Он же сразу к вам вернётся. Или вы чего-то не договариваете, и переживать действительно есть о чем? — начала поддразнивать их, сделав акцент на последних словах.

Они действительно думали, что я испугаюсь любовниц Императора, вооруженных до зубов… столовым ножом?

Щёку моментально обожгло от удара, и тут же девушка впилась пальцами в моё лицо, закрывая рот. А вот это они зря. За рукоприкладство Император их по головке не погладит. Но то, что произошло дальше совершенно выбило из колеи, ибо не вписывалось ни в одни рамки моего понимания адекватности.

— Ты пожалеешь. Очень пожалеешь. Ответишь за свою дерзость, гадина, — чуть ли не плевалась девушка в моё лицо.

В коридоре вдали послышались шаги. Блондинка полоснула ножом по руке свою сообщницу, а та в свою очередь хорошенько приложилась рукой к лицу блондинки. Обе заверещали так громко, что бедным ушам стало больно. Шайла отшвырнула меня в сторону и с визгом «Помогите!» чуть не вырвала дверь. Крепко хватаясь друг за друга, девушки вывалились из тесной комнатушки, продолжая визжать, как резаные, барахтаясь по гладкому полу в пышных платьях.

Естественно, такое представление не могло не привлечь внимание. Они специально подгадали момент, чтобы стража проходила недалеко. Мужчины мигом прибежали на помощь дамам и увидели меня с ножом в руках, растерянную и забитую в угол. Так, стоп! Нож? Откуда он взялся в моей руке⁈ Разбираться никто не стал. Схватили, скрутили и увели.

29

Длинные коридоры становились всё менее освещённым и более холодными. Однозначно, вели в темницу. Однозначно, глубоко под землю, где зябко и сыро, а я в одном лёгком платьице.

Звякнули ключи, кованая металлическая дверь в узком проходе со скрежетом отворилась. Мы прошли ещё пару десятков метров вдоль камер для заключённых. В каких-то были люди, но большинство пустовало. Меня определили в одну из самых приятных, если это слово можно применить к камере