Династия Скоген - Каролин Валь

Именно поэтому я был таким немилосердно честным. С ней. С самим собой.

Усталость овладела мной, но я не мог заснуть, потому что в голове роились мысли о событиях прошедшего дня. Череп раскалывался.

Все в этом месте пахло свежестью и чистотой. Словно гора из хлопка, жасмина и лаванды. Огромные подушки с простым узором из цветов были слишком мягкими, но мне это не мешало. Как и скудный, словно спартанский, деревянный интерьер, потому что все было украшено с любовью: шерстяное покрывало на стуле, яркие высушенные цветы этого региона в пастельно-зеленой вазе, уютные занавески.

«Мило» – это слово, которое я не ассоциировал даже с роскошными отелями или собственным домом. В моих воспоминаниях все было совершенно не уютным и не располагающим к комфорту.

«КОСГЕН», Kos, название нашего семейного предприятия, не просто так состояло из этих трех букв, которые имели глубокое значение. Анаграмма нашей фамилии. Просто и умно.

Я заставил себя встать, открыть окно и позволить чистому горному воздуху ворваться в помещение. Вокруг деревьев на краю леса все еще витал утренний туман, и на улице было удивительно тепло.

Было шесть утра, судя по моим наручным часам. Я колебался. Раньше я никогда бы не рискнул заглянуть за занавес, туда, где проходила моя настоящая жизнь. Тут все было по-другому.

Время текло по-другому. Ценности были другими.

Когда я впервые за десять дней проверил все соцсети, сердце рухнуло вниз. Скандал все еще обсуждали. То тут, то там появлялись видеозаписи, теории о купленном заявлении. Теории о моем местонахождении.

Я пролистал комментарии, хотя это оказалось плохим решением. Слишком токсичные.

Увидев достаточно, я снова закрыл приложение. Даже если эта проблема не мучила меня постоянно, сейчас мне стало понятно, сколько понадобится времени, чтобы снова вернуться к нормальной жизни.

Элли: Вчера вечером я готовила ирландское рагу и вспомнила о тебе. Все хорошо?

Увидев сообщение Элли, я невольно улыбнулся. Значит, сестра попробовала рецепт ирландского сокурсника из Кембриджа, который я как-то ей прислал. Я ответил честно, но туманно. Ничего конкретного, за что Элли могла бы ухватиться. Потому что она, наверное, была одной из немногих людей, которые знали, какой я на самом деле.

Элли: Ты специально говоришь общими фразами?

Александер: Почему тебе всегда удается заглянуть мне в голову?

Элли: Проклятье это или благословение – вот в чем вопрос. Почему ты уже так рано на ногах?

Александер: Могу задать тебе тот же вопрос.

Элли: Ты же понимаешь, что не ответил ни на один из моих вопросов, да?

Александер: Да?

Элли: САНДЕР!

Я сфотографировал свою наглую улыбку.

Элли: О, хорошо выглядишь.

Нахмурившись, я постарался расшифровать фразу. Что она хотела этим сказать?

Александер: Это сейчас не было вопросом?

Элли: Нет, это просто констатация фактов.

Александер: Ты совершенно бесстыдна, когда общаешься виртуально.

Элли: Мое виртуальное «Я» – это просто я, когда нахожусь в состоянии алкогольного опьянения. Не будем об этом. Я так рано проснулась, потому что всю ночь думала о новом рецепте. Для dinkelbutterkekse[27], но с белым шоколадом. Знаю, для еды еще рановато, но я хорошо его себе представляю. Классика, и все же есть отличия. Я думала, что через две недели ты вернешься в измотанном состоянии, но ты выглядишь отдохнувшим. Походы все же не настолько изматывающие?

Александер: Спроси лучше все мышцы в моем теле, особенно в заднице. Не знал, что и там может свести мышцы. А с каких пор ты снова печешь?

Когда-то Элли с большим энтузиазмом занималась выпечкой и постоянно находила новые идеи для создания десертов. Но в какой-то момент эта страсть угасла. По неизвестной причине.

Элли: Подумала, что можно снова попробовать. Так у тебя все хорошо?

Она неловко уклонилась от ответа, но я не стал настаивать, так как Элли не любила, когда кто-то задавал ей вопросы.

Александер: Да, у меня все хорошо. Тут все не так, как я себе представлял. Действительно весело, особенно проводить время и общаться с разными людьми.

Элли: Это звучит… замечательно и идеально подходит для тебя.

Александер: Правда?

Теперь я был удивлен.

Элли: Да. А теперь мне нужно немного поспать, а то телефон выпадает из руки, пока я сижу. Насладись оставшимися двумя днями. Рада за тебя.

Александер: И я за тебя.

Вздохнув, я опустился на подушки. Мне все нравилось в этой чертовой сложившейся ситуации. Давление, последствия, ожидания и гнетущее молчание тех, кто ничего не сказал. Людей, которых я знал по учебе или определенным кругам в Осло.

Их молчание было таким громким, словно они стояли рядом со мной с громкоговорителем в руках и орали мне в ухо. Возможно, они просто были безвольными. Или боялись испачкать себя моей сомнительной репутацией. Или не знали, что говорить. Вот это я мог понять. Тем более они, наверное, недостаточно хорошо знали меня. Если даже моя собственная семья мне не верила…

Я принял душ, собрал вещи и отправился завтракать. Выпил кофе и съел большой ломоть черного хлеба с лососем, кашу с орехами, черникой и нарезанными бананами. Шведский стол на завтрак был роскошным. Вилма сидела со своей семьей в углу возле окна, откуда открывался панорамный вид. Мрачное выражение лица исчезло. Как и наушники, что заставило меня улыбнуться.

Клаусены также оживленно общались. Я заметил, как фрау Клаусен наклонилась вперед и нежно погладила своего мужа по предплечью. Он пробормотал что-то в ответ. Ради безопасности я проверил, не лежит ли рядом нож, но нет, они оба казались влюбленными.

Мой разговор с ними кое-чему способствовал. Я сомневался, что это вообще возможно, но все же общение – это все.

И только Норы и след простыл. Я не видел ее ни за завтраком, ни выписываясь из гостиницы. Она объявилась, только когда Грегори уложил весь багаж в автобус. С темными кругами под глазами, Нора казалась хрупкой и измученной, словно не спала и секунды.

Ее облик больно уколол меня.

Хотя она не стала напрямую избегать меня, у меня было ощущение, что ей все еще нужно обдумать письмо и вызванные им эмоции. Без моего напрягающего присутствия.

Поэтому я предоставил девушке свободу действий, которая была ей так нужна. Пусть мне и хотелось быть рядом с Норой. Или слышать беззаботный смех, который теперь исчез. Между ее бровями пролегла глубокая морщинка, признак размышлений, который мне