Хорошие девочки попадают в Ад - Марина Эльденберт

Так, Ники, дыши. Дыши, пожалуйста, потому что если сейчас тебя накроет паникой, Амира останется без поддержки, а мы ведь этого не хотим, правильно?

Подозреваю, что именно присутствие Амиры не позволило мне упасть в эту бездну под названием «вопящая Ники»: я продышалась и повернулась к ней.

— Там небезопасно. Лучше всего, если мы останемся здесь.

— Они нас убьют? — пискнула девочка. Она тяжело дышала, и вот у нее уже точно начиналась истерика. — А папа? Что с папой? Они убью папу? Они пришли за папой?!

Последнее она почти выкрикнула, а потом с силой, которой я от нее не ожидала, оттолкнула меня и бросилась к двери.

— Амира!

Я вскочила, чудом не свалившись через оставленные на полу Амирины шлепанцы, и почти успела ее схватить. Почти. Но дети бегают быстро, а эта девочка бегала особенно быстро. Она вылетела за дверь, и я вылетела следом за ней, чувствуя, как внутри все сжимается от страха.

— Амира! — шепотом крикнула я. — Амира, вернись!

Но она уже бежала по коридору в сторону грохота, и я чуть ли не в два прыжка догнала ее, прижимая к себе.

— Пусти, пусти, пусти! — заорала она, вырываясь. — Они пришли за папой! Они его убьют!

Она брыкалась и царапалась, и шею обожгло болью, а следом меня обожгло диким первобытным ужасом, потому что прямо на нас вылетел мужик с пистолетом. Это не был один из безопасников Лукаса, их я уже всех знала в лицо, поэтому сейчас, развернувшись, инстинктивно закрыла Амиру собой. Как раз в тот момент, когда прозвучал выстрел.

Глава 23

Ники

Говорят, перед смертью вся жизнь проносится перед глазами. У меня особо ничего не проносилось, кроме, почему-то, наших с Дианой посиделок в баре, когда мы напились, а домой возвращались на бровях, и отец потом орал, как потерпевший. Это было единственное, что промелькнуло перед глазами, а в остальном я просто ожидала почувствовать страшную боль и темноту, но боялась почему-то не за себя, а за девочку, которую сжимала в объятиях.

Правда, боли почему-то не было, как и темноты, а еще был стук упавшего тела. Я обернулась и увидела Лукаса с пистолетом. Он почти не изменился. Почти. У него было знакомое мне по Москве и Франкфурту выражение лица, разве что рубашка и лицо были забрызганы кровью. Не его.

— Уведи ее отсюда, — сказал он. — Возвращайтесь в комнату и сидите там, пока я не скажу.

— Па-ап!

— Амира, — он не повысил голос, но девочка притихла в моих объятиях. Позволила мне подняться, унести ее так, чтобы она не увидела мертвого мужчину. Я действовала на автопилоте, но, только оказавшись с Амирой в ее спальне, я поняла, что меня трясет.

Несмотря на мою бурную молодость и на Роба, который периодически устраивал мне адреналиновые встряски, моя жизнь была до ужаса банальной и предсказуемой. Это Диана вечно влипала во что-нибудь этакое, а я никогда не видела и не слышала перестрелок, не считая кино. И да, если вы думаете, что если перестрелки в кино и в реальной жизни — это одно и то же, вы ошибаетесь.

Меня трясло так, что зубы стучали друг о друга, не помогало даже присутствие Амиры рядом. Я усадила девочку за кровать, на то место, где мы сидели, когда началась стрельба до того как она выбежала в коридор. Сама села рядом и сунула руки между коленей, чтобы она не чувствовала, как сильно меня колотит. Что я сейчас трясусь как осиновый лист, пытаясь справиться с откатом от адреналина.

А перед глазами стояло лицо Лукаса. Убивал он с тем же самым выражением лица, с которым трахал меня. Не здесь, на Мальдивах — но в прошлом да, вполне. Мы с Амирой сидели бок о бок, прижавшись друг к другу.

— Папа же их всех прогонит? — тихо спросила Амира.

— Да. Да, он их всех прогонит.

— А он…

— С ним все будет хорошо.

Не может не быть. Просто я прочитала это в его глазах. Есть мужчины, за которых волнуешься и переживаешь, а есть — как Лукас. Рядом с такими надо переживать за всех остальных, кто оказался в пределах его досягаемости и встал на его пути. Если бы, конечно, я с какой-то радости переживала за тех, кто напал на нас с автоматами.

Очередей, к слову, больше не было слышно. Одиночные выстрелы еще доносились, но это уже было не так жутко. Хотя, скорее всего, у меня просто был шок, потому что когда после очередного выстрела воцарялась тишина, я не слышала ничего, кроме звона в ушах. Я и не чувствовала ничего.

Относительно очнулась я, только когда ладошка Амиры коснулась моего бедра. Я поняла, что просто должна ее успокоить. Ну или хоть как-то обеспечить ей это ощущение, что она в безопасности. Поэтому я вытянула ноги и посадила девочку на себя, обнимая ее.

Амира доверчиво обхватила меня руками и уткнулась в плечо. Она сидела так зажмурившись до тех пор, пока не вернулся Лукас. Мы одновременно вскинули головы, когда открылась дверь, и вошел он. В свежей одежде, с еще слегка мокрыми после душа волосами. Ни следа крови, ни следа того, что произошло.

Сколько вообще прошло времени?

И что там произошло на самом деле?

— Сейчас придет горничная, — будничным тоном сообщил он. Так, как будто говорил про плановую уборку. — Она поможет вам собраться, мы переезжаем на другую виллу.

И мы действительно переезжали — вот так, посреди ночи. Правда, когда мы заселились на новую виллу, уже вставало солнце. На предыдущей не осталось ни следа того, что там произошло, и я даже думать не хотела, куда исчезли тела, исчезли ли вообще, и сколько их было. Из знакомых мне безопасников Лукаса я не досчиталась двоих, и, хотя у них была своя вилла, сейчас они все полным составом сопровождали нас. Точнее, уже не полным. При этом я чувствовала себя как любовница дона мафии, или