Хорошие девочки попадают в Ад - Марина Эльденберт

От слова совсем.

Амира уснула, как только я уложила ее спать в ее новой комнате на новую постель. Иногда, глядя на детей, мне хотелось так же. Просто заснуть после того, как оказалась героиней боевика и чуть не получила пулю в затылок. Увы, мне заснуть не грозило при всем желании. Я чувствовала себя так, будто выпила литр кофе и полирнула все энергетиком, от которого глаза лезут на лоб.

Наверное, я бы так и сидела на крыльце, глядя на океан и пытаясь собрать мысли и чувства в кучу, если бы меня не позвал Лукас.

— Ники. Тебе надо отдохнуть.

— Мне надо домой. — Я сама не ожидала, что это скажу, но сказала именно это.

— А где твой дом, Ники?

— Мне сейчас не до философии, Лукас. — Я поднялась, повернулась к нему. — Меня чуть не пристрелили сегодня ночью. Я чуть не поседела, когда… Амира…

Он шагнул ко мне и обнял меня, но сейчас вместо того, чтобы расслабиться в его объятиях, я еще больше напряглась. Да, теперь я знала, что если рядом Лукас, бояться надо не за него и не за себя, но от этого как-то легче не становилось. Однажды шальная пуля может зацепить Амиру, потому что меня не будет рядом, или я недостаточно быстро среагирую, или… неважно, что там еще можно вписать в этот список. Я этого не переживу.

— Ты всегда знала, что я — не обычный парень, Ники.

Я даже не представляла, насколько.

— Я это не выбирала, — сказала я, выворачиваясь из его объятий. — Я не выбирала тебя. Не выбирала жить с тобой. Я появилась в твоей жизни как игрушка, к которой ты каким-то загадочным образом привязался.

— Для Амиры ты совершенно точно не игрушка, — он посмотрел на меня в упор.

— Не приплетай сюда Амиру! — Впервые за все время после случившегося мой севший до хрипоты голос сорвался на крик. — Я люблю ее, и я не смогу жить, если с ней что-то случится. Я не смогу жить, если что-то случится с тобой. Прости, Лукас, такая жизнь точно не для меня.

— Это дело рук Ростовского. Он за все ответит, тебя это больше никак не коснется.

Он произнес это тем же самым тоном про горничную. С тем же самым лицом.

— Лукас, ты не понимаешь, — сказала я. — Ростовский ответит…

Он убьет его? Что он с ним сделает? Я не хотела об этом думать. Не хотела представлять. Как-то я подслушала разговор с отца с одним из его партнеров, и он говорил, что мужчина — хищник. Для него нормально убивать за территорию, за власть, за любой ресурс, который необходим. Может быть, это и было нормально, но я не хотела делать это нормой своей жизни.

Просто не хотела.

Не хотела ложиться спать с мыслью, что эта ночь может стать для меня последней. Для Амиры. Даже для Лукаса. Потому что при всей его «неуязвимости» — он человек из плоти и крови. Да, он умеет выживать, но…

Я знала, что есть женщины, которые так живут. Для них это стиль жизни, норма, но они либо родились в этой среде, либо обладают стальными яйцами, о которые можно даже алмаз раскрошить. Мой отец всегда ходил по краю, по серой зоне, как сейчас модно говорить, но он никогда не убивал. И уж точно не подвергал опасности меня и мою мать.

— А сколько их еще? Таких, как Ростовский? — спросила я. — Ты можешь дать гарантию, что это никогда больше не повторится?

— Нет. Не могу.

— И я не могу. Не смогу. Я так не хочу, я хочу уйти, пока еще потерять вас с Амирой будет не настолько больно, как через месяц или через год, или… — Я осеклась.

Лукас продолжал внимательно смотреть на меня, как будто искал то, чего во мне не было. Сил выдержать все это. Сил, чтобы остаться с ними, несмотря ни на что. Поразительно — еще недавно я думала о том, что хочу просто закрыть для себя отношения с ним на Мальдивах, сбежать, потому что я боюсь чего-то серьезного, и вот сейчас объясняю ему, что не могу остаться, потому что они слишком дороги мне.

Вот уж воистину, женщина-парадокс.

— Хорошо, — перебил мои мысли он. — Я вызову для тебя катер и забронирую частный рейс, куда попросишь.

— Мне достаточно самого обычного, — сказала я.

— Я забронирую частный, — отрезал он. — А пока иди отдыхай. Отсюда в Россию путь неблизкий.

Помимо всего прочего, я оказалась еще и трусихой. Потому что у меня не хватило сил попрощаться с Амирой и сказать ей, что я уезжаю. Сидя в самолете, который уносил меня обратно в точку, в которой все началось, я понимала, что поступила, как моя мама. И, наверное, я ее понимала… теперь. Чуточку больше. Потому что оторвать свое сердце от той, кто давно и прочно в нем поселился — и без того тяжело. Не говоря уже о том, чтобы сказать ей, что вы никогда больше не увидитесь.

Когда я поняла, какую совершила ошибку, я чуть не выскочила из самолета, но трап уже убрали, и мы выруливали на взлетную. Оставшуюся часть пути я уговаривала себя, что поступила правильно, что мой разговор с Амирой не закончился бы ничем хорошим, а самолет все летел, и летел, и летел…

— Ники.

От голоса Лукаса я проснулась и села на постели в холодном поту.

Оказывается, я заснула, и все это мне приснилось. Мне приснилось, что я убежала от Амиры, как моя собственная мать — от меня, и ужас сковал сердце, заставляя чувствовать себя маленькой и ничтожной.

— Через два часа придет катер, через пять у тебя вылет.

Я моргнула. Вот, получается, и все?

Я изо всех сил пыталась запихнуть себя в ту девушку, которую увезли насильно, которую посадили как Золушку в каморку дома во Франкфурте, но у меня не получалось. Я больше не была той девушкой, а Лукас больше не был тем Лукасом. Мы изменились и проросли друг в друга, хотя сами этого не хотели, в нашей истории