Вернуть жену любой ценой - Анна Гранина

появляется девушка. Молодая, в обтягивающем платье, виляет бедрами, будто на подиуме. Спотыкается, чуть не падает мне на колени. Хватается за мое плечо, смеется, поправляя волосы.

– Ой, простите, я такая неуклюжая, – мурлычет, наклоняясь ближе. Глаза блестят, губы накрашены, кокетливая улыбка. – Может, угостите девушку выпивкой, чтобы загладить неловкость?

– Все в порядке, – говорю холодно. – Будьте аккуратнее.

Она не унимается, накручивает прядь на палец, улыбается шире.

– Ну, не будьте таким серьезным, – тянет она, касаясь моего рукава. – Может, я хочу скрасить ваш скучный мужской вечер? – присаживается рядом на диван.

Я смотрю на нее, и во мне вскипает раздражение. Не на нее – на себя. На то, что когда-то поддался такой же. И потерял все.

– Собери свои кости и вали дальше, – цежу, жестче, чем хотел. – Ты мне не интересна.

Она моргает, улыбка гаснет. Обиженно поджимает губы и уходит, стуча каблуками. Чернов смотрит на меня, цокает языком.

– Ну ты и хам, Яровой. Девчонку так отбривать – некрасиво.

– Они мне не интересны, – отрезаю я, наливая еще виски.

– И давно так стало? – он ухмыляется, но в глазах что-то серьезное. – Ты ж вроде не монах.

– Я, вообще-то, женат, – огрызаюсь я.

Чернов смеется, откидываясь на спинку стула.

– Ага, и поэтому ты тут со мной сидишь, а не с молодой женой и сыном дома, да?

Я стискиваю стакан, хочется швырнуть его в стену или разбить о голову своего лучшего, мать его ети, друга!

Но пью залпом, чувствуя, как виски обжигает горло. Чернов прав, черт возьми. Я опять бегу. Как тогда, пять лет назад, когда не нашел слов, чтобы удержать Аду.

– Не будь дураком, Яровой, – продолжает он, уже без насмешки. – Вернул Аду, опять своей сделал. Так не давай заднюю. Че скис? Первые испытания – и ты в кусты?

– А ты? – я смотрю на него, и злость вырывается наружу. – Ты-то раньше думал? До всего, что в твоей жизни произошло?

Чернов хмурится, его лицо темнеет. Он допивает свой виски залпом, ставит стакан на стол с глухим стуком.

– Если б я знал, что жену и сына буду самолично хоронить, – говорит он тихо, но каждое слово как удар, – землю в могилу кидать… Что жизнь без них мне не нужна будет… Я б никогда не полез в эту чертову власть. Жил бы работягой, не лез туда, где власть туманит мозг и разум. Где границы дозволенного стираются. И был бы счастливым. А сейчас мне стыдно, блять, перед всеми. Что они в могиле, а я жив и здоров. Могу делать что хочу. Хочу вон ту трахну, или вон ту. Куплю остров, виллу, самолет. Хоть весь город! Но мне это не нужно. – Он смотрит на меня, взгляд тяжелый и уставший. – Так что ты, Мирон, не просри то, что уже однажды проебал. Больше шансов она тебе не даст.

Я молчу. Его слова как хороший хук. Вмазал так вмазал. Нокаут.

– Она что, шанс мне дала? Мы брак фиктивный заключили, – смотрю в пустой стакан.

Чернов фыркает, но уже мягче.

– А как это еще назвать? Она твою фамилию носит. В твоем доме живет. С тобой Пашку растит. Это не шанс, Яровой, это чертов подарок судьбы.

– Но ребенка она не хочет принимать, – вырывается у меня. – Того, что скоро родит суррогатная мать.

Чернов качает головой, наливает нам обоим еще.

– Подожди, вода камень точит. Адка душевная женщина. Все примет. И тебя, козла такого, тоже.

Я смотрю на него, потом на стакан. В груди давит от эмоций, что меня то вверх, то вниз катают уже долгое время. Примет…

Ада – мой шанс. Паша – мой сын, пусть и не по крови. А этот ребенок, что скоро родится… Я хочу, чтобы мы были семьей. Но как убедить ее, если она ждет от меня подвоха? Как доказать, что я не тот, кем был пять лет назад? Или… что я просто запутался тогда! Что сглупил! И что совсем не планировал ничего с той женщиной.

– Не просри, Яровой, – повторяет Чернов, поднимая стакан. – За это и выпьем. А потом езжай домой. Водителя моего возьми.

Чокаюсь с ним. Виски горчит, но я пью. За Аду. За Пашу. За нас. И за то, чтобы не просрать этот шанс. Ведь другого у меня больше никогда не будет. А значит, жизни моей тоже не будет, той, которую я всегда хотел.

Глава 52.

Ада.

Просыпаюсь, а в голове туман. Вчера засыпала одна, Мирона так и не было. Наш скандал как будто до сих будто витает в воздухе. Вернулся ли он домой или ночевал не тут? С кем тогда?

Лежу, пялюсь в потолок, пытаюсь собрать себя в кучку.

Глубоко вдыхаю и выдыхаю.

Чувствую цветочный запах. Прямо тут где-то.

Поднимаюсь на локтях и на тумбочке вижу корзину цветов. Огромная, черт возьми.

Нежные пионы, гортензии, все такое воздушное, красивое. Боже… мне цветов не дарили сто лет. Да и некому было...

Сердце екает. Это от Мирона? Он что ли принес?

Но больше-то некому.

Когда он вообще успел? Я же полночи ворочалась, ждала, когда лопнет дверь. А его так и не было.

Поднимаюсь, подхожу к букету. Касаюсь лепестков. Мягкие, пахнут сладко, как лето. Хочу улыбнуться, но внутри что-то сжимается.

Зачем это? Извиняется за скандал и грубость? Или за то, что у него не получается вернуть мое доверие?

А что он думал? Я подписывалась на фиктивный брак. А то, что он там решил хотел другого, так это его дело.

Но цветы красивые.

Иду в душ, чтобы смыть эту ночь, эти мысли. На стиральной машинке его рубашка, брюки. Беру, чтобы кинуть в корзину для белья, и вдруг улавливаю запах.

Чужой. Женский. Приторный.

Желудок скручивает, как от удара. Снова? Опять? Цветы это что, извинение?

Я стою, сжимаю его рубашку, и внутри все кипит. Доверие? Какое, к черту, доверие?

Он мужик, да, ему секса хочется. Это нормально, да? У нас фиктивный брак, мы друг другу ничего не должны. Но тогда зачем он несет