Мой босс: Искушение соблазном - Яна Марс

Марк следил за ее взглядом. Он увидел сообщение, и его лицо стало серьезным. Он мягко высвободился из ее объятий и взял ее телефон, положил его на стол.

— Хватит", — сказал он твердо.

— Что? — не поняла Ариана.

— Хватит платить за воздух. Ты не появляешься там уже несколько недель. Твои вещи здесь. Твое место здесь.

Он сделал паузу, глядя ей прямо в глаза.

— Переезжай ко мне. Официально. Окончательно. Не как гостья, а как хозяйка. Сотрем эти дурацкие границы раз и навсегда.

Сердце Арианы замерло, а затем забилось с бешеной силой. Это был не вопрос, а заявление. Решение. Самый главный шаг, который он мог сделать. Он предлагал ей не просто крышу над головой, а место в своей жизни без оговорок и "испытательных сроков".

Она смотрела на него — на этого сильного, несгибаемого мужчину, который только что признал свою слабость и теперь предлагал ей все, что у него было. Его дом. Его доверие. Его любовь.

Сомнений не было.

— Да, — прошептала она, и счастливая улыбка озарила ее лицо. — Да, я перееду к тебе.

Он не сказал больше ни слова. Он снова поцеловал ее, но на этот раз в его поцелуе была вся страсть, вся тоска прошедших дней, все облегчение и безумная радость. Он снял с нее блузку, и ткань мягко шурша соскользла на пол. Его губы опускались на ее шею, ключицы, грудь, и каждый прикосновение был клятвой, каждое движение — обещанием.

Они не пошли в спальню. Они остались там, в гостиной, на том самом диване, где всего несколько дней назад лежала ледяная стена непонимания. Теперь же это ложе стало алтарем их примирения. Их близкость в эту ночь была иной — не битвой и не капитуляцией, а воссоединением. Это был медленный, глубокий танец, в котором они заново узнавали друг друга, отдавались без остатка, без страха и упрека. Он был нежен и внимателен, а она — открыта и доверчива, как в самые первые дни их любви.

Позже, лежа в его объятиях, прислушиваясь к его ровному дыханию, Ариана смотрела на очертания их вещей в полумраке — его пиджак на стуле, ее платье на спинке. И понимала: границ больше не существовало. Ее старый мир с чеком за аренду остался в прошлом. Теперь ее мир был здесь, с ним. И в этом новом мире, несмотря на все прошлые и будущие бури, царила одна лишь надежда, яркая и бесконечная, как огни города за окном.

43. Забота

Утро после ночи примирения было окутано теплой, ленивой дымкой. Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь панорамные окна, казалось, танцевали на полу, освещая их разбросанную одежду — немые свидетели страстного перемирия. Ариана проснулась первой, прислушиваясь к ровному дыханию Марка, чувствуя тяжесть его руки на своем бедре. Она улыбнулась, прижимаясь к нему спиной, наслаждаясь ощущением полного покоя и принадлежности.

Но едва она попыталась подняться, чтобы приготовить кофе, как мир резко поплыл перед глазами. Голова закружилась, в висках застучало, а в горле запершило знакомое, противное саднение. Она снова рухнула на подушки, сглотнув комок.

— Черт, — прошептала она, накрывая глаза ладонью. Слабость разливалась по телу тяжелой волной.

Ее движение разбудило Марка. Он перевернулся, его рука инстинктивно потянулась к ней, но, не встретив привычного ответа, замерла. Он приподнялся на локте, его взгляд, еще мутный ото сна, стал внимательным и острым.

— Что такое? — его голос был хриплым от сна, но уже лишенным дремотной расслабленности.

— Ничего, — попыталась отмахнуться она, но голос выдал ее хрипотой. — Просто голова кружится немного.

Он не стал слушать. Его ладонь легла ей на лоб — прохладная, твердая и безошибочно точная.

— Ты горишь, — констатировал он, и в его глазах вспыхнула тревога, та самая, что обычно была припасена для сорвавшихся многомиллионных сделок. Он тут же сорвался с кровати, его движения стали собранными и быстрыми. — Лежи. Никуда не вставай.

Он исчез в ванной и вернулся с электронным термометром и стаканом воды.

— Держи, — приказал он, сунув ей стакан в руки, пока сам настраивал термометр.

Она послушно поставила градусник, чувствуя себя одновременно трогательной и глупой. Он стоял над ней, скрестив руки на груди, его взгляд был пристальным, будто он силой воли мог снизить температуру. Тихий звук сигнала заставил его вздрогнуть. Он выхватил термометр и посмотрел на цифры.

Ариана удивленно подняла на него брови.

— При чем тут ты? Я сама, наверное, где-то продулась.

— Нет, — он покачал головой, его пальцы с нежностью, которой она от него не ожидала, отодвинули прядь волос с ее влажного лба. — Это моя вина. Моя девочка слишком много работает. Слишком много нервничает. И слишком мало спит из-за моего сложного характера.

Слова "моя девочка", сказанные его низким, бархатным голосом, отозвались в ней теплой волной. В них не было патернализма, лишь глубокая, почти отчаянная нежность и чувство ответственности.

— Марк, я…

— Я все уже решил, — перебил он ее, вставая. Его тон снова стал командным, но на этот раз заботливым. — Сегодня и завтра ты не работаешь. Твоя единственная задача — лечиться. У меня срочная командировка — лечу в Гонконг. Всего на пару дней.

Ее сердце екнуло. Остаться одной, да еще и больной, когда они только что восстановили хрупкий мир…

Он, казалось, прочитал ее мысли.

— Я не оставлю тебя без дела. Пока я буду в полете и на переговорах, у тебя будет миссия, — Марк сделал драматическую паузу. — Начать паковать вещи. Окончательно. Чтобы к моему возвращению от твоей старой квартиры остались только воспоминания.

Мысль о том, чтобы физически прикоснуться к своему решению, перевезти свои книги, безделушки, окончательно вписать себя в его пространство, заставила ее сердце учащенно забиться от радостного волнения. Болезнь отступила на второй план.

— И, — продолжил он, глядя на нее с тем пронзительным пониманием, которое все еще поражало ее, — если к вечеру температура спадет, можешь встретиться с подругами.