Мой босс: Искушение соблазном - Яна Марс

Порадуй их историями о моем невыносимом характере. Тебе нужен отдых. Не только физический, но и моральный. От всего этого, — он неопределенно махнул рукой, имея в виду и офис, и Милану, и их недавние ссоры.

Ариана смотрела на него, и любовь перехватывала ей дыхание. Этот человек, способный на совещании разнести в пух и прах вице-президента, сейчас стоял перед ней в одних боксерах, с взъерошенными волосами и составлял для нее план "выздоровления и отдыха", включающий переезд и девичник.

— Хорошо, доктор, — улыбнулась она, чувствуя, как слабость отступает перед накатившим теплом.

— Вот и умница, — он наклонился и поцеловал ее в макушку. — А теперь лежи. Я все соберу сам.

Он повернулся, чтобы идти в гардеробную, но она остановила его.

— Погоди. Дай я хоть помогу тебе с вещами. Я уже в порядке, честно.

Он хмыкнул, но разрешающе кивнул. Ариана с наслаждением потянулась, превозмогая легкое головокружение, и накинула его халат, который пахло им и теперь — ею.

В гардеробной царил идеальный порядок, но его сборы всегда были стремительным, но точным хаосом. Он уже отбирал костюмы, а она подошла к комоду с аксессуарами.

— Галстуки? — спросила она, открывая ящик.

— Три. Темно-синий, бордовый и тот, в тонкую серую полоску, — бросил он через плечо, закидывая в кожаный чемодан рубашки.

Она аккуратно выбрала указанные галстуки и подошла к нему. Он стоял, проверяя содержимое папки с документами. Она взяла один из галстуков, темно-синий шелк, и приложила его к его груди.

— Этот? — переспросила она, хотя прекрасно поняла его с первого раза. Ей просто хотелось продлить этот момент — эту странную, почти супружескую близость сборов в дорогу.

Он оторвался от документов и посмотрел на нее. Его строгий взгляд смягчился.

—Да, этот, — он положил свою руку поверх ее, прижимая ее ладонь с галстуком к своей груди. — Ты уверена, что тебе не нужно обращаться к врачу?

—Абсолютно, — она улыбнулась. — У меня есть личный врач Вольский. Он прописал мне покой, переезд и суши с подругами.

Он коротко рассмеялся, и этот звук наполнил комнату теплотой. Последующие полчаса они работали в слаженном тандеме. Она аккуратно складывала носки и белье, проверяла, есть ли в дорожной аптечке нужные ему таблетки от головной боли, пока он собирал зарядные устройства и технику. Она положила в боковой карман чемодана его любимые капли от насморка, хотя знала, что он, железный человек, никогда в этом не признается.

Когда чемодан был готов, он закрыл его с тихим щелчком. В воздухе повисла тишина, наполненная предстоящей разлукой, хоть и короткой.

Он подошел к ней, обнял за талию и притянул к себе.

— Береги себя, — приказал он, уткнувшись лицом в ее волосы. — Выздоравливай. И наводи здесь свои порядки. Этот дом теперь твой.

— Возвращайся скорее, — прошептала она в ответ, вдыхая его запах, который теперь будет напоминать ей о нем эти два дня.

Он еще раз крепко поцеловал ее, взял чемодан и папку с документами и вышел. Дверь лифта закрылась, и в пентхаусе воцарилась тишина.

Ариана осталась стоять посреди гардеробной, кутаясь в его халат. Она чувствовала слабость, першение в горле и легкий жар. Но поверх всех этих неприятных симптомов она чувствовала нечто иное — глубочайшее, всепоглощающее чувство покоя и счастья. Он уехал, но оставил ей не пустоту, а задание, заботу и официальный статус хозяйки. Она подошла к окну и смотрела, как его машина скрывается в потоке машин. Затем она повернулась и окинула взглядом их общий дом. Ее дом. И улыбнулась. У нее было два дня, чтобы начать новую жизнь. И она была полна решимости сделать это.

44. Прощание со старой жизнью

После того, как дверь лифта закрылась за Марком, в пентхаусе воцарилась непривычная, звенящая тишина. Ариана еще какое-то время стояла посреди гостиной, кутаясь в его просторный халат, словно в кокон. Запах его парфюма, смешанный с ее духами, теперь казался ей ароматом их общего дома.Ихдома. От одной этой мысли по телу разливалось пьянящее, почти головокружительное тепло, с которым не мог справиться даже начинающийся жар.

Она чувствовала себя не просто любимой женщиной. Она чувствовала себяхозяйкой. Слово, которое он бросил ей на прощание, отозвалось в ней глубоким, мощным аккордом. Это было сильнее любого официального договора или заявления. Это было признание. Признание ее права на это пространство, на его жизнь, на их общее будущее.

Эйфория требовала выхода. Первым порывом было схватить телефон и созвониться с подругами. Устроить тот самый импровизированный девичник, который он сам и предложил. Выложить им все — от ледяного ужаса ссоры до невероятной нежности утренних сборов. Увидеть в их глазах изумление, радость, может, даже легкую зависть. "Представляешь, — мысленно репетировала она, — он сказал: „Этот дом теперь твой“.

Она взяла телефон, но вместо того чтобы набирать номер, медленно опустилась на огромный диван. Слабость, которую она старалась игнорировать, накатила с новой силой. Тело ломило, веки налились свинцом. Она включила огромный панельный телевизор, больше для фона, чем для просмотра. Какая-то развлекательная программа запестрела яркими красками, голоса ведущих слились в ровный, бессмысленный гул.

Ариана прилегла, устроившись поудобнее среди мягких подушек, натянув халат на ноги. Она думала о Марке. Сейчас его самолет, наверное, уже набирал высоту, унося его в сторону Гонконга. Она представила его строгое, сосредоточенное лицо, его длинные пальцы, листающие документы… Ее мысли стали путаными, расплывчатыми…

Она не заметила, как уснула.

Проснулась она от того, что в огромной гостиной было уже почти темно. За окном пылал закат, окрашивая небо в багровые и лиловые тона, а в комнате царили глубокие, синие сумерки. Телевизор все еще работал, показывая теперь тихий, черно-белый артхаусный фильм.

Ариана потянулась и с удивлением поняла, что чувствует себя гораздо лучше. Головная боль отступила, температура, судя по всему, спала, осталась лишь легкая разбитость и заложенность носа. Но энтузиазма, с которым она собиралась звонить подругам, как не бывало. Шумная, веселая вечеринка сейчас казалась ей чуждой и неуместной. Ее ликование было слишком глубоким, слишком личным, чтобы делить его даже с самыми близкими людьми.

Внутри нее зрело другое, более сильное и осознанное желание. Ей нужно было проститься.

Она вспомнила слова Марка: "Начать паковать вещи. Окончательно". И поняла, что не может просто отдать это на откуп грузчикам. Ей нужно сделать это самой. Пройтись по страницам своей старой жизни, прежде чем перевернуть их навсегда.