Спящая царевна. Совершенно секретно - Надежда Черпинская

— Заметить могут? — сразу поняла Делия.

— Да, — кивнул Андрей, — вон с той вершины весь распадок как на ладони.

Он махнул рукой, и Делия тревожно завертела головой, но в густых сумерках уже мало что можно было рассмотреть.

— А я боюсь, что товарищи военные где-то рядом… Могли они стрелять. Но даже если это был кто-то ещё, лучше не рисковать. Так что… ты сов своих попроси, пусть приглядывают, — Андрей подмигнул, распаковывая рюкзак. — Избушек тут рядом нет, укрытий каких-нибудь тоже… Выход один — будем спать прямо здесь, под кедром. Дождик, вроде, пока не собирается. Так что… ничего страшного. Вот только на ужин придётся сухим пайком обойтись.

— Чем? — переспросила царевна, выуживая из своего рюкзака спальник.

Она без лишних слов взялась помогать Андрею с обустройством ночлега.

— Ну… картошки с грибами сегодня не будет, — усмехнулся Беркутов, — вот я про что… Могу сухарики предложить и пряники.

— Это такие у вас пряники? Пахнет как вкусно!

— Свежие, мятные, успел купить до того, как бежать пришлось… Погоди со сладким! — негромко рассмеялся Беркутов — вот всё-таки она сластёна. — Я сейчас ещё консервы открою.

На время стало тихо. Устроившись на краю спальника, они усиленно жевали, ныряя по очереди ложками в жестяную банку. Потом Делия взялась пробовать местные кондитерские изделия.

Простые угощения Беркутова вызывали у неё такой искрений восторг. Интересно было царевне что-то новое, непривычное пробовать, да и проголодалась, блуждая по скалистым тропам.

— Вот бы тебя конфетами угостить… — мечтательно протянул Андрей, — настоящими, шоколадными…

— Конфеты… это тоже вкусно? — улыбнулась Делия, старательно жуя пряник.

— Очень… В детстве, знаешь, как мы ждали Новый год! На праздник детям всегда кулёк конфет дарили. Вот это было настоящее сокровище…

— А что ты ещё любишь? — с любопытством поинтересовалась Делия.

— Да, всё люблю… — пожал плечами Беркут. — Я к капризам не привык. Что есть, то и ем.

— Я не про еду… — в сумраке леса едва ли можно было разглядеть выражение лица, но её улыбку и заинтересованность Андрей считывал даже в темноте.

На минуту смутился и потерялся, не зная, что ответить.

Потом заговорил снова, пожимая плечами:

— Лес люблю… Горы… Осенью люблю, когда погожие дни стоят. Когда, знаешь, солнце, и небо синее-синее, а лес уже золотом тронут и будто светится. Запах костра люблю. Книжки люблю читать. А ещё… дождь люблю… Когда шуршит по крыше, а ты печку затопишь — тепло, уютно, и дождь шепчет что-то, баюкает… Кажется, я тебя тоже убаюкал. Давай-ка спать ложиться! Как там наши часовые? На посту? Сов позвала?

— Ты не веришь, что они нас и взаправду охраняют? — сладко зевнула Делия.

— Да верю я, верю, — хмыкнул Беркутов, забираясь в спальник. — Я потому и спрашиваю. Спать очень хочется… Если совы за нами присмотрят, я тоже вздремну.

— Спи! — мурлыкнула Делия, невозмутимо укладываясь к нему под бок. — Я попросила, они будут рядом…

— Спасибо, совушки! — шёпотом прокричал Беркутов.

Андрей укрылся почти с головой, уже привычно одной рукой привлёк к себе Делию. Сегодня можно обнимать царевну с чистой совестью — без костра прохладно, надо согревать хотя бы собственным теплом, раз с огнём никак. А она и не возражала, свернулась клубочком и тотчас засопела.

Беркутов тоже уснул на удивление быстро. Сказывались всё-таки усталость и прежняя бессонница.

Но выспаться ему снова не удалось.

Ещё до полуночи их разбудит крик совы, такой резкий, пронзительный, что Андрей и Делия подскочили разом, с тревогой вглядываясь в ночную мглу…

* * *

Пугающие звуки, похожие на тяжкие вздохи, стремительно приближались. Кто-то надвигался на них. И это точно был кто-то большой, жуткий и очень злой. Вскоре к тяжёлому дыханию добавился треск кустов и шорохи.

Беркут одним резким движением отодвинул Делию за спину, а сам потянулся к ружью.

— Андрей…

На её испуганный шёпот он смог ответить лишь таким же шёпотом:

— Тише…

Он ждал, настороженно вглядываясь во тьму. Как назло, именно сегодня, у них нет даже огня, чтобы отпугнуть зверя. К костру дикие животные чаще всего опасаются выходить. А в том, кто идёт к ним, Беркутов почти не сомневался.

Медведи — животные любопытные, но пугливые и осторожные. Они редко сами выходят к человеку. И если уж такое случилось, значит, это неспроста. Что-то или кто-то вынудил хищника. А это означало только одно — можно не ждать ничего хорошего.

Но Андрей всё-таки ещё надеялся, что получится обойтись без кровопролития. Если зверь бросится, придётся стрелять. Но убивать животное совершенно не хотелось. Да и звук выстрела разнесётся по всему распадку, его наверняка услышат и те, от кого они пытаются ускользнуть.

И вот из тьмы вынырнула эта махина, огромное чёрное нечто, этакая гора, только стремительно надвигающаяся в ночи на двух застывших столбами людей. И как-то сразу стало ясно, что по-хорошему договориться не получится.

Медведь зарычал утробно, так что сразу волосы дыбом встали от одного этого звука. Прижав уши, он угрожающе покачивал головой, скалился так, что клыки даже в темноте можно было разглядеть без труда. Загребал дерн когтистой лапой.

Зверь пока не бросался, но намерения были вполне ясны.

— Дель, отходи потихоньку назад, только не беги. Не беги, слышишь! — тихо велел Беркутов.

— Нет, я тебя… — испуганно всхлипнула Делия.

— Делай, что я тебе говорю! — оборвал жёстко Беркутов. — Я попробую задержать на время… Только без резких движений… И не беги, прошу тебя, не беги!

Прикрывая собой царевну, Андрей медленно поднял ружье, но даже это спокойное и едва уловимо движение вызвало у зверя новый раздражённый рык.

— И чем мы тебе помешали? — спокойно и достаточно громко обратился Андрей к медведю. — Иди своей дорогой. Уходи, слышишь, уходи…

Но медведь лишь сдвинулся на два шага ближе, свирепо пыхтя и рыча время от времени.

Андрей осторожно шагнул в сторону. Замер. Потом шагнул ещё раз. Медведь с рыком двинулся за ним. Он пятился, уводя мохнатое чудище за собой.

— Андрей, это она… медведица… она ранена… — вдруг быстро зашептала Делия, застывшая неподвижно чуть в стороне.

Стоит, понимаешь, и смотрит, вместо того, чтобы отползать потихоньку прочь от их бивака. Вот он ей устроит нагоняй, если только живым из медвежьих лап уйдёт!

— Не стреляй! Пожалуйста! Ей очень больно… — едва различимо добавила царевна.

Беркутов и сам уже увидел, что передняя лапа зверя кровоточит. Медведица на неё почти не наступала.

Вот только это лишь усиливало опасность. Раненное животное с миром не отступит.

Медведице сейчас было действительно больно, и это её злило, и она готова была выместить свою боль и агрессию на любом, кто попадётся ей