Возвращение домой - Евгения Преображенская

– Может, и так, – рассмеялся эльф.

Они дошли до места, где были спрятаны силки, и весёлость в его голосе сменилась тревогой. Не зверёк, а рваная шкурка была крепко сцеплена верёвкой. Кто-то забрал их добычу, сделав дело грязно и подло.

– Что ж, видимо, сегодня мы обойдёмся грибной похлёбкой, – предложил эльф, оглядываясь и принюхиваясь.

Сииба тоже приметила изломанные кусты. Запах крови дразнил сильнее, чем обычно. Привкус страха и ещё чего-то витал в воздухе.

Крупные хищники чтили чужие границы. Людей, в чьих домах поселилось опасное пламя, они боялись. Альвов, более древних и мудрых, живущих в единстве с природой, уважали. Волки или медведи никогда не заходили в угодья однорукого охотника. Тем более в это время года добычи в лесу было предостаточно.

Что же заставило большого зверя, оставившего хорошо заметный след, покуситься на зайца в чужих силках?

«Болезнь… проклятие…» – почему-то вспыхнули в голове Сиибы недавно произнесённые эльфом слова.

В тот же миг раздался треск ломаемых сучьев, и глухой, какой-то болезненный рёв, будто зверю пережали горло, сотряс лесную дубраву. Громадная туша рухнула в траву рядом с эльфом. Беар едва успел отскочить. Его лицо исказило удивление, смешанное с омерзением.

Медведь застыл, уткнувшись мордой в землю и чуть подрагивая. Его бурая шерсть была тусклой, какой-то спутанной, с пятнами проплешин. Это было будто и не живое существо, а шкура, которую долгие годы топтали людские ноги.

– Как мы могли не заметить его? – с испугом выдохнула Сииба.

– Никак, – бросил Беар. – Он вышел с теневой тропы… Но звери не пользуются ей! – добавил эльф, упреждая вопрос подруги. – Дух зверей недостаточно силён, чтобы ходить путями волшебных созданий. Если только наши царства не…

Беар не успел договорить. Зверь, содрогавшийся в предсмертной агонии, вдруг вскочил на ноги с быстротой, неимоверной даже для здорового медведя. Буквально за долю мига он бросился на Беара, подминая его, как ничтожную былинку. Мужчина не успел и звука издать, не то что взяться за оружие.

Зато Сииба оглушительно вскрикнула и, не помня себя, кинулась на медведя. Она оседлала его, крепко обхватив ногами, принялась бить кулаками по спине, по голове, драть и царапать. Шерсть клочьями летела в стороны. Сииба отчаянно визжала.

Медведь, всё так же странно глухо не то рыча, не то воя, повалился на бок. Беар, оказавшись на свободе, откатился в сторону. Из рваных ран на его груди струилась кровь. Лицо искажал ужас.

– Это зверь-учитель… – шептал он, точно в бреду. – Зверь-учитель… Нельзя… Так нельзя…

Сииба не слышала эльфа. Она, словно обезумев, кричала и впивалась пальцами в жёсткую шкуру медведя. Тот выл и вздрагивал под ударами, будто не слабые человечьи руки били его, а пытали раскалённые прутья.

– Так нельзя! – что есть мочи закричал Беар, не ясно к кому обращаясь.

Но в это время чудовищный зверь всхлипнул, испустил последний вздох и бурой горой распластался под Сиибой. Дрожа и отплёвываясь мехом, девушка сползла с него и застыла. Тело её сотрясал уже не гнев, а тихие рыдания. Так она и стояла на четвереньках, сама точно зверь, не смея поднять взгляда.

– Так нельзя… – тихо повторил Беар.

Пошатываясь, он встал на ноги. Раны на груди и плечах были довольно глубокими, но не смертельными. Взирая на девушку и зверя сверху вниз, эльф отчётливо видел, что не сила мышц погубила медведя, но нечто иное. И это иное, чужеродное, неестественное таилось в душе его подруги.

– Медведь был болен, он умирал… – прошептал эльф. – Но то, что сделала ты…

– Прости, прости, прости, – плакала Сииба, догадавшись, что сделала дурное, по мнению друга. – Я испугалась… Я хотела защитить тебя…

– Ты погубила зверя-учителя, – выплюнул слова Беар.

– Он бы убил тебя! – воскликнула девушка, наконец решившись и подняв голову.

Тёмные волосы всклокоченной гривой обрамляли её худое лицо. В широко распахнутых глазах полыхала обида. Кое-как Сииба встала, выпрямилась. Кулаки её были сжаты.

– Уходи… – коротко произнёс эльф.

В голосе его не осталось и доли прежнего тепла.

– Беар, как же так? – выдохнула девушка. – Как же исцеление чёрного единорога? И герой…

– Ты не единорог, а я не твой герой, – качнул головой эльф, прижимая руку и обрубок к груди, пытаясь остановить кровь. – Я не знаю тебя!

Девушка онемела. Она смотрела, как разрастаются на его белой рубахе алые пятна, смотрела в голубые, точно летнее небо, глаза друга. Горло её сводило от обиды. И от жажды.

– …Что ж, прощай, мой герой, – произнесла Безымянная.

Чуть позже, где-то в лесах Энсолорадо.

Странная погода застала путников по возвращении в Страну вечного лета. Свойственный скорее Чернолесью и предгорью Аркха колкий весенний дождь моросил в пущах, раскинувшихся вдоль залива Арконарис.

Уставшие после длительного пути в тенях, дети притихли. Сайрон был неразговорчив в такую погоду. На Дженну напала тоска.

Ступая по влажной хвое, она вспоминала избушку Айлы и ссору с наставником эльфом. В её душе отчётливо всплыло то страшное ощущение одиночества… брошенности. Странно, ведь Дженна была уверена, что давно простила Мата.

Эльф был слаб и близорук. Он не знал, что взял в ученицы не нежную принцессу, а дракона! Эльфу казалось, что юная Леилэ – зло. А она просто обладала силой, о которой не знала, с которой не могла справиться. И она… когда Леилэ убила тех вингенсов, она же хотела защитить его, любимого учителя.

«Как он мог? – всплыли застарелые мысли, горло свело от обиды. – Чем она заслужила? Мат был её учителем! Он мог бы всё объяснить!»

– …Смотрите, у того пенёчка будто глазки синие, – вдруг раздался голосок одной из младших девочек.

– Глаза, как ягодки, – подхватили остальные дети.

– А тот куст машет нам ветками, правда же?

– Держитесь ближе к взрослым, – тоном строгого отца приказал Сайрон. – Не расходитесь. Скоро вечер; заночуем, пожалуй, здесь.

Дженна расширила глаза, с удивлением озираясь. Обыкновенно прячущиеся, жители леса даже и не думали скрываться. Путников разглядывали пущевики и моховики. Ягодники, будто скуповатые хозяева, прикрывали лапами цветущие кусты черники, на которые никто и не думал покушаться. Молодые лешие перешёптывались, указывая на группу детей тонкими ветвями.

Чародейка посмотрела на спутника, на суровом лице Сайрона промелькнуло беспокойство. В Энсолорадо, где царства духов и людей пролегали не столь близко друг к