Там, где нас нет - Альвин Де Лорени

Коралловые полипы позаботились о том, чтобы построить атолл таким высоким, что лишь самые верхушки бурунов океанского прибоя могут перелетать через риф и пополнять свежей морской водой лагуну, изобилующую рыбой.

И я, стоящий на острых шероховатых глыбах кораллов и, ступая по неровному дну, бродящий в лагуне без штанов в одной рубашке на голое тело. Где по пояс в воде, где по колено, иногда по грудь — в зависимости от глубины русел и каналов среди рифов.

Рыбу так ловлю. Да и в воде мне как-то легче, чтоли…

Анемоны, кораллы и губки придают всему рифу вид какого-то скалистого сада со мхами, кактусами и окаменелыми растениями, красными, зелёными, жёлтыми и белыми. Все эти цвета здесь представлены либо кораллами, либо водорослями, либо фантастическими рыбами, которые извиваются повсюду вокруг меня.

В лагуне мелко, в основном по пояс, по грудь, но есть пара мест с глубиной метра четыре…

Сейчас отлив и вода, уходя из лагуны, обнажает быстро сохнущие рифы. Всё новые коралловые островки выступают из воды, а прибой, беспрерывно грохочущий вдоль рифа, становится ниже, как бы опустившись на один этаж. Множество рыбок всех возможных расцветок пережидают отлив. Сквозь прозрачную воду видны пальцы моих ног. Шевелящиеся, погружающиеся в золотистый песок. Вокруг ступней вздымаются его струйки. Мелкие рыбки, расцвеченные как попугаи, привлечённые происходящим, выскакивают из-под коралловой глыбы и тыкаются носами в ноги. Щекотно.

Невдалеке небольшая акула, вряд ли больше метра длиной, тоже заинтересовалась мной. Хлопок по воде и она поспешно ретируется в сторòну, подальше от странного существа.

Риф, похожий на погруженную в воду крепостную стену, тянется к северу и к югу от моего островка. У южного края виднеется длинный остров, густо поросший лесом из пальм. А к северу, вблизи от меня, на расстоянии метров 600–700 (мне так показалось на глаз) находится другой, но значительно меньший остров, также поросший пальмами. Он тоже лежит в лагуне, верхушки пальм поднимаются к небу, а белоснежные песчаные пляжи спускаются к тихой воде, отражающей небо, белые облачка и зелень деревьев. Весь этот островок походит на огромную зелёную корзину цветов…

А мой остров вряд ли больше этой корзины, но у него есть важное преимущество — он вулканический. В центре его есть небольшая горушка. И водопадик пресной воды, просачиваясь сквозь камень из таинственных глубин Эльтерры, снабжает меня питьём. А тот остров, что на севере, как и южный, вряд ли поднимается над уровнем океана метра на два. А значит, воды там нет.

Я возвращаюсь с рифа. И мой остров становится всё больше по мере того, как я приближаюсь к нему. Выйдя из воды, я зарываюсь пальцами ног в тёплый, абсолютно сухой песок. Мне доставляет наслаждение вид каждого следа, оставшегося на девственном песчаном берегу, уходящем вверх к пальмовой роще. Вскоре крòны пальм смыкаются над моей головой, а я всё иду потихоньку вперёд, туда к горе, когда-то бывшей центром кратера вулкана, извергавшегося здесь в незапамятные времена. Зелёные кокосовые орехи висят под макушками пальм, а какие-то пышные кусты усеяны белоснежными цветами, которые пахнут так сладко и упоительно, что у меня кружится голова. Две совершенно ручные крачки порхают над моими плечами. Они такие белые и лёгкие, что напоминают крохотные вытянутые облачка. Маленькие ящерицы выскальзывают из-под ног, но самые главные обитатели острова — большие кроваво-красные раки-отшельники, медленно ползающие во всех направлениях с украденными раковинами моллюсков величиной с куриное яйцо, в которых спрятана их мягкая задняя половина тела.

Силы оставляют меня и я опускаюсь на колени и запускаю пальцы глубоко в сухой тёплый песок…

Всё закончилось… В пиратском порту и на корабле… Пока закончилось… Пройден очередной этап овладения Великим Искусством. Мучительный этап…

Может статься, последний в этой жизни…

Мне удалось, наконец-то прийти в разум. На восьмой день! Выматывающие видения Силы закончились. Но и расплата жестока!

Тело. Наше с Улькой тело. Вместилище двух разумов. Оно… Хватит его не надолго…

… Я умираю…

Именно это я понял здесь. На этом острове. Осознание этой простой мысли почему-то не вызвало во мне каких-то особых чувств. Умираю. Так просто. И когда мой мозг успел смириться со смертью? Для живого существа это не характерно. Неприемлемо. Или я уже давно не живой?

Ничего такого, как было в прошлый раз после того, как я повоевал с демонами, когда организм был отравлен демонической энергией и пошёл в разнос.

Этого нет. Но…

Апатия. Сил нет ни на что. И самое главное — нет желания. Я с трудом открываю глаза по утрам. Заставляю себя вставать, что-то делать. Напитка Силой не помогает. Уходит всё как в бездонный колодец. И нет ему ни дна и покрышки…

Я исхудал. Изменения начались после смерти Кларамонда. А сейчас ещё больше… И так никогда не отличался избыточным весом. Но были мышцы. Тестостерòн, разогнанный гиперфункцией надпочечников, помогал в этом. Я рос и вверх и в плечах.

Уже к пиратам я уходил не красавцем — сказывался полуоборот в демона. А теперь… Лицо осунулось, постарело как-то враз. Щёки ввалились, подбородок заострился. Тело превратилось в набор мослов. Обтянутых всё ещё гладкой кожей, но видно, что со мной что-то не так… Кожа стала синюшно-бледной. Аппетита нет совсем. И волосы… Тусклые, ломкие. Лезут. Понемногу, но сыплются — только руку в голову сунь… Ногти почернели целиком. И на ногах тоже… А во рту проросли клыки. Нет, с зубами всё в порядке. Даже как-то покрепче стали, что ли. И белее. Но вот клыки! Сверху и внизу. Пока не длинные, но заметно. Да ещё и острые. Полез проверять и проколол палец. До крови. Рот человека не приспособлен к таким клыкам и потому они безжалостно дерут слизистую, отчего во рту всегда какое-то противное ощущение. Как будто ещё не заболел простудой, но вот-вот… Бесит неимоверно…

И воздух. Мне не хватает воздуха. Всегда. Тянуть его в лёгкие можно сколько угодно. Но легче от этого не становится. Да… Потому, хожу с осторожностью — чуть поторопишься и голова плывёт, кружится. Приходится хвататься за деревья, садиться. Зная своё состояние, телекинезом вырезал себе крепкую мангровую палку. И она теперь всегда при мне.

Держусь ближе к восточному берегу. Тут дует постоянный пассат. Дышать попроще. Хоть и шумно — бьют волны во внешний риф лагуны, неумолчно шумят под ветром листья пальм, высоко в небе кружат крохотные крестики альбатросов. Они рано утром вылетают в океан за рыбой и ввечеру, с полным желудком, возвращаются