На грани миров - Даринда Джонс

— Ладно, во-первых, — сказал папуля, когда я потеряла равновесие и ударилась головой о стену, — почему ты хочешь расторгнуть договор? А во-вторых, с чего ты решила, что у тебя есть три дня?

Я выпрямилась, но замерла.

— Потому что. Есть такой закон. Верно? — мое сердце пустилось вскачь. Я ошиблась? Такого закона нет?

— Ну, есть такие типы законов. В каждом штате они разные. Даже если в Массачусетсе есть такой закон, аннулирование контракта на недвижимость требует больших усилий. Другими словами, тебе лучше иметь действительно вескую причину.

Выпрямившись и сбросив спортивные штаны, я доковыляла до кровати, волоча за собой одну штанину.

— Ни в коем разе. Я рассчитывала на этот закон. Я бы никогда не подписала бумаги, если бы знала, что мне от этого не отвертеться.

Перси так потряс пол, что задребезжала лампа на ночном столике Рути.

— Почему, дочь моя?

— Дело не в тебе, Перси. Я просто не могу поступить с тобой правильно. Тебе нужен кто-то, кто сможет позаботиться о тебе. Как бы сильно я тебя ни любила, за любовь не платят налоги. — Тогда я повернулась к своим отцам. — Моя соседка уже предложила его купить. Пэррис Хэмптон.

Перси затрясся еще сильнее. С потолка посыпалась пыль.

Мои отцы огляделись, но, похоже, не слишком встревожились.

— Да, мы с ней встречались. Согласно завещанию Рути, Персиваль не может быть продан в течение года, в любом случае.

— Знаю. Что тогда? Он будет просто стоять здесь, и о нем никто не позаботится?

Они пожали плечами. Мне бы следовало спросить у Рути, чем она думала, внося этот маленький пунктик.

— И, думаю, ты захочешь это увидеть. — Папуля достал из бумажника чек и попытался мне его вручить.

Я подняла руку.

— Нет. Я не могу взять ваши деньги.

Папа встал.

— Ты и твоя гордость, родная.

— Пап, это не гордость. Я просто не могу продолжать обращаться к вам при малейшей проблеме.

— Почему? Когда мы взяли тебя, то дали клятву.

— И эта клятва связала вас на оставшуюся жизнь? Вряд ли это справедливо.

Папуля прочистил горло и бросил быстрый взгляд на папу.

— Дорогая, твой отец имел в виду, что это не наши деньги. А твои.

— Ну да. — Я взяла чек и замерла. 50 000 долларов. — Что за черт? Я не могу это принять. Вы с ума сошли?

— Я же сказал. — Он взял меня за руку. — Они твои. Это первый взнос в счет погашения твоей половины стоимости ресторана.

— Ресторана? — я встала и прошлась по комнате, волоча за собой штанину.

— Если бы ты сказала нам, что происходит, — сказал папа, его латиноамериканский акцент стал сильнее от волнения, — ничего бы не случилось.

— Откуда это у тебя?

— С помощью такой мелочи, как хороший адвокат. Родная, ты позволила им водить себя за нос. Мы воспитывали тебя лучше.

Меня охватил стыд. Они действительно воспитывали меня лучше.

— Это моя вина, — сказала я, повторяя эту фразу с тех пор, как получила документы на развод. В день нашей пятой годовщины свадьбы, не раньше и не позже.

— Если ты еще раз скажешь что-то столь же бессмысленное, я перекину тебя через колено и отшлепаю.

— Папа, мне сорок четыре.

— Я не говорил, что это будет легко.

Я расхохоталась.

— Не знаю, что сказать. Значит, я могу его оставить. Я могу сохранить Перси, но тогда буду на другом конце страны от вас.

— Не знаю. Мы присматриваем дом в Ипсуиче.

— Серьезно? — спросила я, не веря своим ушам. — Вы переедете сюда? — когда они только улыбнулись друг другу, я бросилась вперед и обняла их. — А как же виноградник?

— Рикардо и так практически там всем заправляет. Много лет.

Затем меня осенило! Я выпрямилась и помахала перед ними чеком.

— Как это все могло произойти так быстро?

— Сказал же. Хорошие адвокаты.

— Папа. — Я одарила его недоверчивым взглядом. — Те связи с картелем не имеют к этому никакого отношения, да?

— Картель — слишком громкое слово для обозначения того, с чем я был связан в юности. И нет. Я же сказал. Хороший адвокат способен творить чудеса.

— Тогда я не понимаю. Они были здесь только вчера и угрожали забрать Перси.

Не надо было этого говорить. Лицо папы приобрело нездоровый оттенок фуксии. Совсем нездоровый.

— Что они сделали?

— Ничего. Вели себя как придурки. Шеф Меткалф выгнал их из города. Но это не ответ на мой вопрос.

Папуля похлопал по кровати рядом с собой.

— Присядь, дорогая.

Я снова села рядом с ним, затем наклонилась и поправила штанину, пока это не стало неудобным.

— Милая, ты была без сознания два дня.

Я встала, чтобы натянуть спортивные штаны до упора, поскольку в наши дни это было модно, но остановилась и посмотрела на него.

— Два дня? — я опустилась обратно на кровать.

— Рути сказала, что это из-за заклинания. Оно было мощным.

— Вы говорили с Рути?

— Да. Аннетт запаниковала, когда не смогла тебя разбудить, и открыла приложение. Или файл. Или видео чат. Кстати, что это такое?

— Понятия не имею.

— Аннетт рассказала нам, что произошло. Ворота? Парящая женщина?

— Верно. Произошел микровзрыв.

— Дорогая, Рути пыталась нам рассказать, насколько ты могущественна, но мы даже не представляли.

— Как ты это сделала? — спросил папа.

— Понятия не имею, ребята. Только я наблюдала, как бедная женщина летит навстречу смерти, а в следующую секунду оказалась внутри с поднятыми руками, а ворот нет. Это похоже на сон. Или на наркотическую зависимость. Или кино Marvel.

— Ты потрясающая, родная.

— И даже больше, — сказал папуля.

Я наклонила голову.

— На самом деле, нет.

— Самое время. — Аннетт вошла в спальню с ноутбуком в руках. — Кое-кто хочет тебя увидеть. — Она держала его так, словно приносила ребенка молодой матери. И тут я поняла, что на клавиатуре лежал Инк. Его хвост свесился набок и дергался взад-вперед от раздражения, что его трон передвинули. — Он не слезает, а я пытаюсь поговорить с Рути.

Ах. Она прошла путь от миссис Гуд до Рути.

Я снова забралась на кровать, притянула к себе Инка и помахала рукой своему последнему приобретению.

— Привет, Джиджи.

Я ожидала увидеть гордость в ее глазах, но увидела лишь гнев. Не особо сильный.

— Чем ты думала? Сотворив такое могущественное заклинание так скоро? Ты могла умереть, Дэфианс. Я уже подумываю о том, чтобы посадить тебя под домашний арест.

Улыбка, с которой я боролась, в конце концов, победила и расплылась на моем лице.

— Спасибо, бабушка.

Она подняла бровь.

— Прости. Джиджи.