Папа, купи мне принца! - Валерия Аристова

не могла быть развеена игрой в любовь. Ему казалось, что весь этот год он изменял Лили и ее памяти. Что этот год он украл у Себастьяна, который любил и был любим. Его любила Сибилла, его любил малыш Патрик... его любила Лили... А ведь уже родился бы их ребенок, и Себастьян получил бы еще одно любящее сердце.

Чем он не угодил Господу? Почему его брат, а не он, мог привлекать сердца? Почему Лили не могла полюбить его и тогда сейчас уже родился бы их ребенок, и... Доминику хотелось схватиться за голову и бежать, бежать от себя, от своих мыслей, от того, что он натворил. Но бежать было некуда.

Он вернулся домой и долго сидел в кабинете, размышляя. Смеркалось, и в кабинете становилось темнее. Он не стал зажигать свечи, так и сидел в сумраке, вспоминая последний разговор с Лили. Он помнил каждое слово. Помнил всю ее ненависть и ее ужас перед ним.

Ища любви, он стал чудовищем.

Доминик поднялся, прошелся вдоль окон, смотря на пустую уже улицу. Тут по мостовой прогромыхала карета, и он отвернулся, не желая видеть, кто проезжает мимо его дома. Карета остановилась, потом возобновила свой ход. Доминик взял нож для резки бумаги и снова сел в кресло. Лили ушла из жизни, как римлянка. Почему он сразу не последовал за ней? Жизнь без нее стала пустой и страшной, зачем же ему жить, если он не может и дня провести в покое и радости? Доминик сжал пальцы в кулак, другой рукой поудобнее сжал нож, и быстро полоснул им по вене.

Полилась кровь.

И в этот момент распахнулась дверь кабинета, которую он забыл закрыть на замок, и в проеме двери на фоне освещенного коридора возник силуэт женщины. Женщина бросилась к нему, отобрала нож и сняв со своей шеи тонкий шарф, перетянула ему руку, останавливая кровотечение. Доминик уже не мог сопротивляться, с трудом соображая, что происходит. А она во весь голос кричала, звала слуг, приказала вызвать доктора. И совсем уже теряя сознание, когда набежали слуги со свечами, в блеске этих свечей он узнал ту, что спасла его никчемную жизнь.

Это была Сибилла.

...Наутро он очнулся, вполне осознавая, где он находится и что попытался сделать. Рука была плотно перевязана, а рядом с его кроватью сидела Сибиилла в темном платье с белыми воротничком.

— Ты совсем не похож на кающегося грешника, коим ты являешься, — усмехнулась она, окидывая его взглядом, — все когда-то заканчивается, и свобода твоя тоже закончилась. Мы едем в Перпеньи. Я хочу, чтобы ты понял, что натворил и от чего попытался сбежать. И, так и быть, когда ты сумеешь восстановить утраченное, я позволю тебе уйти из жизни.

Доминик, совсем потерявший волю и желание что-либо делать, готов был выполнить все, что она хотела от него, лишь бы ему дали отдохнуть. Позволили никого не видеть и ни с кем не разговаривать. Еще через два дня Сибилла приказала ему собираться и ехать в замок, а не позорить их семейство оргиями и другими похождениями в Париже. Он молча подчинился.

По пути в замок Сибилла показала ему выписки со счетов, говорившие о том, что за год он сумел спустить остатки состояния герцогов де Сен-Савиньон, заложить или продать земли и промотать приданое Лили.

— Твой наследник должен получить именно то, что оставил тебе твой отец, — сказала она без всякого выражения.

— Даже не подумаю, — ответил он, и хотел было уже отправить Сибиллу ко всем чертям, как вдруг она заговорила снова.

— У тебя, Доминик, есть сестры и мачеха. И, поверь, у меня хватит аргументов убедить тебя в необходимости восстановить бреши в благосостоянии. Если ты будешь паинькой, то сестры твои благополучно выйдут замуж, а мачеха останется в замке до конца жизни в почете и уюте. Если же нет...- Она подняла на него красивые глаза, в которых сверкала сталь, — если нет, о твоих подвигах узнают все. И, поверь мне, никто не пожелает жениться на твоих сестрах, а мачеху твой наследник выставит вон.

...

Замок встречал их тишиной. Мачеха его передвигалась в инвалидном кресле, так и не оправившись от смерти Себастьяна. Дядя и кузены делали вид, что его не существует. Сибилла смотрела на него свысока. Он успеет еще уйти к Лили, решил Доминик. Он обязан обезопасить мачеху и сестер, как бы те ни относились к нему. И тогда руки его будут свободны.

Доминик попытался восстановить состояние, играя на бирже, но окончательно разорился. Сибилла злилась, смотря, как из замка пропадают вещи, как все вокруг приходит в запустенье, и как Доминик каждый раз отправляется в Париж с новой суммой денег.

Каким-то чудом удалось выдать замуж Маргариту. Как только ей исполнилось шестнадцать, Доминик вывез ее в Париж, и первый же молодой человек, что просил представить его сестре, сделал ей предложение. Маргарита оказалась умной девушкой. Она знала о размере своего приданого и о катастрофе, ожидающей герцогов де Сен-Савиньон, поэтому поспешила предложение принять и к Рождеству отправилась жить в новый дом. Оставалась Камилла. И два года медленного умирания.

...

— Доминик, — Сибилла стояла у пустого места на стене, где недавно висела картина, — я не понимаю, что происходит. Рембрандт пропал.

— Я его продал, — сказал он, как можно тверже.

— Зачем? — удивилась она.

— Мне нужны деньги.

— В прошлый раз пропала недавно купленная тобой же картина Моне. Замок достанется Патрику, и я хочу, чтобы все было на месте.

Доминик пожал плечами.

— Денег больше нет, Сибилла. Они закончились.

Она усмехнулась.

— Дорогой мой брат, мне все равно, как ты это сделаешь. Но картины Моне и Рембрандта должны висеть на своих местах. Иначе мне надоест глядеть на твои траты, и придется избавиться от столь нерачительного хозяина. Только не забывай, что сестра твоя и мачеха пострадают первыми. Достань где-нибудь денег.

Письмо Мирабеллы стало даром небес для тонущего корабля его благосостотояния. Доминик продал еще несколько картин, снова пытаясь сыграть на акциях, но вложения оказались не очень успешными. Сибилла бесилась, видя, как картины исчезают со стен, и, прочитав письмо Мирабеллы, схватилась за него, как за последнюю надежду.

— Дама предлагает фиктивный