Моё пушистое величество 2 - Алиса Чернышова

26

…

— И тогда она решила мне отомстить?

— О, не сразу, нет. И не совсем даже отомстить… Просто в какой-то момент она смирилась, что вот такая вот у тебя холодная натура, что ты просто не умеешь любить, не в романтическом смысле, по крайней мере.

— Я действительно не умею.

— Н-да? Ну-ну. Нет, я с детским восторгом слушал теории на тему того, что Мин-Мин — единственная любовь всей твоей жизни, твоя недоступная луна в небесах, к которой ты не посмеешь коснуться…

— ..Что правда, в какой-то мере.

— Да брось! Мы оба знаем, что твои чувства к Мин-Мин иного толка. И разве она не говорила тебе, что не собирается спать ни с одним из нас, не упоминая уж о браке, потому что… как она там выразилась… “Я не хочу влезать в это непонятное говно между вами ещё больше, чем уже влезла. Ты ведь знаешь, что вы двое именно таковы? Каждая женщина, которая сближается с одним из вас, неизбежно оказывается между вами двумя, в том или ином смысле слова. Я не хочу выбирать сторону в разборках великовозрастных младенцев, перетягивающих игрушки”.

— Она правда так сказала?..

— Ну её можно понять, что уж. Наша Минночка, как ни крути, существо в своём роде уникальное, она знает нам цену. Потому, хотя прекрасные девы из твоего гарема всё ещё ревнуют к ней, они уже почти перестали против неё интриговать, и Майлин не исключение. Она могла ненавидеть Мин-Мин, но не стала бы действовать по этому поводу… по крайней мере, если бы не представились уж очень удачные обстоятельства. Так что да, все были уверены, что ты тайно страдаешь по Мин-Мин… Но ты же догадываешься, что потом произошло, так?

— Просвети меня.

— Произошла Её Паучье Величество.

Я не дёрнулся, но это стоило мне некоторых волевых усилий.

— При чём тут леди Шийни?

Лит-Тир прищурился.

— Ну как же… Неужели ты правда совсем не понимаешь, твоё величество? Ты, приобретя славу великого соблазнителя, так и не научился видеть тоску человеческих сердец? Ведь в этом проблема с любовью, в конечном итоге: она всегда жадна. Она порождает желание, желание — надежду, надежда — предтеча страха, а потом… Потом в игру вступают боль, злость и разочарование. Потому-то в любой любви неизбежно есть примесь ненависти. И сердца, влюблённые там или разбитые, в конечном итоге одинаково глупы.

— Тебе придётся выражаться яснее.

Хотя я, конечно, уже понимаю.

— Ох, ну если ты настаиваешь… Твоей первой жене удалось смириться (точнее, убедить себя), что ты не любишь её, потому что не можешь любить никого. Не в этом смысле. Приятная иллюзия для уязвлённого самолюбия, если ты спросишь меня. Но с каждой женой и наложницей, которую ты притаскивал, она всё больше убеждалась в своей правоте. Ты приближаешь к себе красивых, послушных и полезных — значит, она будет самой-самой по всем пунктам, и тогда, конечно, ты её полюбишь… Грустно. И финал предсказуем: тебя отродясь не интересовали люди, которые пытаются сделать тебя центром мира и во всём угодить. Буквально вся история твоих личных привязанностей кричит об этом. Более того, то, как ты говорил о ней, то, как всегда пытался её позлить, то, что ни один твой пьяный монолог не проходил без её имени… Когда однажды ты вернулся из Храма Голодных с тем самым характерным блеском в глазах, я понял, что неизбежное произошло. И Майлин тоже заметила, будь уверен: разноцветные птички-шпионки, которых она выдаёт за несчастных дальних кузин и личных служанок, тут же разлетелись во все стороны, чтобы узнать, что произошло. Впрочем, ответ очень скоро пришёл прямо на заседание двора.

Я пожал плечами.

— Не сказать, что я когда-либо был отшельником, практикующим аскезу. Почему…

— Ох, не надо только рассказывать, что Её Паучье Величество была одной из твоих мимопробегающих интрижек! Не тогда, когда она, как точка, появляется в финале каждого твоего монолога.

— Ты преувеличиваешь.

— Н-да? Ты помнишь, что ты сказал, когда нам привезли трибуты из южных земель?

— Пошёл ты.

— Это тоже. Но вообще-то ты увидел гору иномирных книг совершенно заумного содержания, порадовался и заявил: “Принимается, ей понравится”. И не сомневайся, всем было понятно, кому “ей”, даже без дальнейшего твоего путешествия на север на следующий день.

— Это только один случай…

— Ну да. Потому что, конечно же, ты не заказал целую галерею её портретов в полный рост, замаскировав под сюжет о приключения некой божественной сущности. И ты не построил неприкасаемый дворец в рамках твоего собственного гарема, такой роскошный, какого не было ни у одной императрицы в обозримой истории, с изображением паука над главным входом, чтобы никто точно не догадался. И ты совершенно точно не сжёг дотла и посыпал солью поместье рода Боэ, лорд которого пытался убить леди Кан Шуа. И не ты объявил Древний Лес запретной территорией, где вред, причинённый ему, приравнивается к вреду лично тебе… Я правда должен продолжать? Потому что, если честно, я могу говорить об этом долго. И не то чтобы это нуждалось в дополнительных комментариях: на основе вашей истории даже кукольную пьесу поставили. С изменёнными именами, конечно, и слегка переделанной историей — но все, кому надо понимать подразумеваемое, понимают. Тайный брак, романтика… Мне пришлось изворачиваться и запрещать эту пьесу в столице, чтобы она не попалась тебе на глаза слишком быстро. Но, как это обычно бывает, мои попытки только добавили творению популярности.

— Мы даже не женаты!

— Ну да, вы партнёры по магическому пути, или как там это тактично именуется в орденах. Но ты ведь понимаешь, что в рамках нашей культуры она всё ещё считается твоей женой?

— Мы не…

— Грёбаный дворец говорит об обратном.

— Пошёл ты.

— Ты повторяешься. Так вот, как ты знаешь, в почтенных-и-не-очень домах тебя всегда называли драконом, меня — твоей тенью, Мин-Мин — твоей оборотной стороной луны, Майлин — первой женой… Но потом ты построил дворец, и Её Паучье Величество стали называть любимой женой. Или Неназываемой Императрицей, что на мой взгляд весьма точно передаёт суть. Никто не говорил ничего такого при тебе, потому что они хотят жить, но всё же…