Временная жена - Катарина Маура

что мы встречаемся, потому что думала, что вам будет сложно принять нашу свадьбу без вашего благословения. Но как есть, так есть. Валентина — моя жена. Я согласен, что наши отношения могут повлиять на ее работу, и да, разорванная помолвка только усложняет ситуацию, но в конце концов все сводится к одному. Я люблю вашу дочь и хочу провести с ней всю свою жизнь, несмотря на все испытания, которые могут нас ждать.

Бабушка громко ахает, а затем смеется, ее глаза загораются веселым огоньком.

— Молодец, внучка, — одобрительно говорит она. — Восемь лет… Нечего больше ждать. Хорошо, что вы поженились.

Лука благодарно улыбается ей, но мама смотрит на нас в полном шоке, ее лицо искажено недоверием и разочарованием.

— Как ты могла так поступить? — ее голос звучит тихо, почти надломленно. Я опускаю взгляд, не зная, что ответить. — Ты еще пожалеешь об этом, Валентина.

Мама поднимается на ноги, опираясь на трость. Я замечаю, как боль отражается на ее лице, когда она выходит из комнаты. Я провожаю ее взглядом, чувствуя, как сердце разрывается на части. Как так получилось, что снова, как и всегда, она оставила меня с этим ощущением? Ощущением пустоты и горечи… ощущением одиночества.

Глава 35

Лука

Валентина молчит, когда мы заходим в дом. Очевидно, поведение ее матери ее выбило из колеи. Вся эта сцена была неожиданностью даже для меня. Я не думал, что та будет настолько враждебной. И теперь не могу не задаться вопросом, часто ли она говорит с Валентиной в таком тоне.

— Прости за мою мать, — говорит моя жена, сбрасывая туфли и ставя их рядом с моими. — Не знаю, чего я ожидала, но, наверное, все прошло настолько хорошо, насколько могло.

Она босиком идет в гостиную, и я следую за ней, ощущая странное беспокойство от ее подавленного настроения. Наш брак никогда не должен был быть чем-то большим, чем удобный союз, но мне ненавистно видеть, как она пытается скрыть свою боль. Я никогда не был тем, к кому женщины идут за утешением. Но, черт возьми, именно этого я хочу от своей жены.

— Твоя бабушка просто невероятная. Такая милая.

Валентина, забирается с ногами на диван и обхватывает колени руками.

— Кажется, у нее все хорошо. Я знаю, что ее нельзя вылечить, но для меня огромное облегчение знать, что за ней ухаживают как следует. Просто осознание того, что она больше не пропадет без вести… Господи, мне от этого легче дышать. Лука, я правда не знаю, как тебя отблагодарить. Я никогда не смогла бы позволить себе такую заботу для нее. Одна мысль о том, что с ней могли бы обращаться плохо… или что она стала бы просто очередным пациентом, которого загруженные работой медсестры даже не замечают… Я бы этого не пережила.

Я поворачиваюсь к ней, откидываясь на диван.

— Знаешь, Валентина… — я ухмыляюсь. — Мне особенно понравилось, когда она назвала меня Люцифером.

Ее глаза широко распахиваются, а виноватый взгляд, которым она меня одаривает, заставляет меня с трудом сдерживать улыбку.

— Кажется, она еще что-то говорила про то, что я сам дьявол во плоти? Или это ты так меня называла? Напомни-ка.

Валентина нервно прочищает горло. Я ловлю ее за талию и притягиваю ближе, а затем подхватываю на руки, усаживая сверху, лицом к себе.

— Объяснись, жена.

Она отводит взгляд, но не от смущения, с которым вошла в дом — нет, теперь оно совсем другое. Я запускаю руку в ее волосы, заставляя снова посмотреть на меня, мой взгляд опускается к ее губам.

— Эм… ну, понимаешь, это долгая история…

Я приподнимаю бровь, с интересом наблюдая за ней.

— Хорошо, что у нас вся ночь впереди.

Я усмехаюсь, наблюдая, как она судорожно ищет, что сказать, а в итоге просто обвивает мои плечи руками, глядя на меня лукавыми глазами.

— Лука… — мурлычет она, строя глазки.

Черт.

— Не будь таким, а?

А вот это интересно. Значит, моя жена умеет кокетничать? Еще одна сторона, о которой я не знал и, что удивительно, мне это нравится. Я всегда ненавидел, когда женщины пытаются заигрывать, но Валентина? Это чертовски возбуждает. Наблюдать, как она пытается меня задобрить? Блядь, да.

Щеки у нее заливаются румянцем, когда она чувствует, как я твердею под ней. И что она делает? Двигается, устраиваясь так, что мой член упирается прямо в ее сладкое, теплое лоно. Осознанно? Или неосознанно?

Мои руки скользят с ее талии вниз, сжимая ее мягкую округлость.

— Какие еще прозвища ты мне придумала, м?

Она кусает губу, глядя на меня широко распахнутыми глазами.

— Думаю, лучше тебе не знать. Иногда лучше не задавать вопросов.

Я усмехаюсь, покачивая головой.

— Все так плохо, да? Ладно. Тогда скажи-ка мне, как ты собираешься компенсировать все время, которое я сегодня потратил на визит к твоей бабушке? Ты же знаешь, какое оно у меня ценное, да? Плати.

Она закусывает губу, будто и правда обдумывая это, а затем хитро ухмыляется.

— Ну, у меня есть эта шикарная черная карта из Windsor Bank. Подойдет?

Я прищуриваюсь, пытаясь скрыть усмешку. Боялся, что она будет расстроена весь вечер, но рад, что смог поменять ее настрой.

— Мое время стоит больше, чем просто деньги, Валентина. — Я лениво веду пальцами по ее бедру. — Сколько мы провели у твоей бабушки? Час?

Она кивает, улыбаясь. Это зрелище чертовски затягивает, и я уже чувствую, что хочу еще. Забавно, как она думает, что через три года я ее просто так отпущу.

— Тогда верни мне этот час, — тихо говорю я, склоняясь ближе. Мои губы едва касаются ее, прежде чем я улыбаюсь. — Один час, когда ты будешь стонать мое имя, а твое тело будет в моей власти.

Я скольжу рукой вверх, обхватывая ее затылок, и нахожу ее губы. Поцелуй не такой жадный, как обычно, но, черт, именно это меня заводит еще больше. Легкий вздох, дрожь, едва заметное движение ее бедер у меня на коленях, когда она приоткрывает для меня свой горячий ротик. Валентина становится моей зависимостью. И я ее еще даже не трахал.

Она тихо стонет, проводя ладонями по лацканам моего пиджака. Я улыбаюсь, отрываясь от ее губ.

— Сними его.

Она без вопросов делает, как я сказал, и пиджак падает на пол. Тут же принимается расстегивать мою рубашку, ее взгляд горит таким же огнем, как и мой. Мне нравится, что она не играет со мной в игры. Ее желание написано у нее на лице, и она больше