По ту сторону тьмы - Р. С. Болдт

Джорджия замечает, куда перекочевало мое внимание, и прикрывает рукой это место, испепеляя меня взглядом.

— Издеваешься? — в ее голосе слышен сарказм. — Тебя что, воспитывали волки и не учили быть джентльменом? Ты разве не знаешь, что неприлично пялиться на женскую грудь? Особенно в такой ситуации?

Я ухмыляюсь, зная, что это не только разозлит ее еще больше, но и отвлечет от страха и потрясения. И это срабатывает: ее щеки вспыхивают, а в глазах бушует гнев. Я опускаю голову, приближая свое лицо к ее.

— Да я и не заявлял, что являюсь джентльменом, рыжая.

Румянец покрывает ее обнаженную кожу между ключицами, и я не могу не подлить масла в огонь.

— И я никогда не упущу возможности поглазеть на них. — Я опускаю взгляд вниз, где ее рука все еще прикрывает центр груди, и принимаю скучающее выражение лица. — Независимо от их добротности.

— Ах, ты зас…

— Так, все, — вклинивается Дэниел. — Слушайте, ночка была бурной, так что перенесем этот разговор до завтра.

Джорджия отходит от меня и смотрит на Дэниела, прежде чем выпустить усталый вздох.

— Как думаешь, здесь будет безопасно?

Меня не должно бесить, что она спрашивает его, а не меня. Не должно. Но бесит.

Это действует мне на нервы.

Дэниел смотрит в мою сторону, прежде чем осторожно ответить ей:

— Ты будешь в безопасности. Мы позаботимся об этом.

Она кивает, и я вижу, как она медленно расслабляется. Ее плечи опускаются, а крошечные морщинки, обрамляющие рот, становятся менее заметными.

Все потому, что он сказал ей, что она будет в безопасности.

Не было и дня, когда я завидовал Дэниелу. Ни одного. До этой минуты. И, черт возьми, я не знаю, что с этим делать.

«Ничего не делать, тупоголовый. Она какая-то психованная ясновидящая, которая, похоже, способствует тому, чтобы всякое уебанство становилось еще хуже».

Джорджия испускает долгий вздох и бросает матерчатое послание на кухонный стол. Бросив на меня едва заметный взгляд, она расправляет плечи и направляется к Дэниелу.

С каждым шагом ее спина выпрямляется, а подбородок вздергивается все выше. Я словно наблюдаю за тем, как ее невидимая броня становится на место.

Когда она останавливается перед ним, голос женщины звучит мягче и намного приветливее, чем когда-либо было со мной.

— Спасибо тебе, Дэниел.

Может, он смотрит на нее с невозмутимым выражением лица, но глаза выдают его. Я улавливаю это только потому, что хорошо знаю этого человека.

Она ему нравится. Более того, она завоевала его уважение тем, как вела себя сегодня.

Когда она кладет руку на его предплечье, он замирает, и я бы соврал сквозь зубы, если бы сказал, что каждая мышца в моем теле не напрягается в ответ. Я борюсь с желанием вырвать у нее его руку.

— Я ценю твою помощь, которую ты оказал мне этой ночью, — продолжает Джорджия. — Если вы оба сможете сами найти выход и запереть дверь, когда уйдете, то я была бы признательна. — Она опускает руку и шумно выдыхает. — Я хочу принять душ и немного поспать.

Я провожаю ее взглядом, когда она исчезает через дверной проем и пропадает из виду. Когда я оборачиваюсь к Дэниелу, наши взгляды встречаются, и его рот кривится в слабой ухмылке.

Как только звук закрывающейся двери спальни Джорджии разносится по тихому дому, он идет вперед, останавливаясь передо мной.

— Ты по уши запал на нее, босс, — бормочет он.

Я хмуро смотрю на него.

— Нихуя подобного.

Его рот растягивается в широкую ухмылку.

— Я ухожу. — Его выражение лица быстро становится серьезным, и он бросает взгляд на дверной проем, через который Джорджия исчезла мгновение назад. Переключив внимание на меня, он предлагает: — Хочешь, я буду первым дежурить? Или кто-то другой?

— Ты будешь первым. — Я бросаю взгляд на кухонный стол, где лежит это чертово послание на ошметке. — Я должен кое-что прояснить, прежде чем уйти.

Его рот дрожит, но он сохраняет невозмутимое выражение лица. С трудом.

— Понял.

— Уебывай отсюда, — со вздохом бурчу я.

Он тихонько насвистывает, направляясь к двери, затем натягивает ботинки и тихо выходит из дома.

Я не собираюсь обижать рыжую… нам просто нужно поговорить. Вот и все. Больше ничего.

«Трепло».

Я решаю не обращать внимания на этот надоедливый голос в моей голове, который смеет насмехаться надо мной.

«Многие взглянут на тебя, но лишь немногие увидят».

— С.С. АУРЕЛ.

ГЛАВА ТРИДЦАТЬ ПЯТАЯ

ДЖОРДЖИЯ

Во время принятия душа, оцепенение затягивается, насыщая меня, и берет верх над остатками ужаса.

После мытья мои пальцы тянутся к грудине, пробегая по набитому рисунку, словно напоминая, что с наличием в жизни — хаоса, зла и тьмы — я смирилась, и они всегда останутся постоянными переменными.

Не любовь.

Не дружба.

Не семья.

Лишь хаос, зло и тьма.

Все это время я осознавала это. Так отчего же сейчас это терзает, вызывая тоску до глубины души от подобной перспективы? От перспективы продолжать жить в одиночестве еще несколько десятилетий?

Ответов нет, пока я вытираюсь насухо и натягиваю хлопковую майку и шорты, чтобы поспать. Их все еще нет, когда я расчесываю волосы.

Смотрю на свое отражение в зеркале и мой взгляд переходит с лица на кожу, покрытую чернилами, которая выглядывает из-под майки.

Я отстраненно наблюдаю, как мои пальцы снова проходятся по этой области, но на этот раз я оттягиваю хлопковую ткань ниже, чтобы обнажить больше.

На грудине, начинаясь между грудями и опускаясь ниже, красуется цветок лотоса. Если бы я не знала, что скрывают чернила, я бы и не сумела их разглядеть.

Но как ни крути, шрамы имеются. Даже если бы каждый сантиметр был удален лазером, чтобы кожа снова стала гладкой, память о них сохранилась бы. Эти ужасающие воспоминания будут храниться в глубинах моего сознания, ведь они въелись в каждую клеточку организма, вечно преследуя меня.

Подобные травмы имеют свойство глубоко вонзать свои острые когти и никогда не выпускать из сильной хватки.

Я заставляю себя сконцентрироваться не на том, что скрывается под чернилами, а на рисунке, который я выбрала. Цветок лотоса символизирует силу и преодоление препятствий в жизни. Мне показалось уместным изобразить его на чем-то столь болезненном и страшном, что мне удалось превозмочь.

Опустив руки, глубоко вдыхаю и медленно выдыхаю. Если бы только я могла также легко выдохнуть все свои переживания и напряжение.

Я разворачиваюсь и отправляюсь на кухню за стаканом воды. Как только мои босые ноги достигают проема, я замираю, почувствовав чье-то