Волчья ягода - Екатерина Началова

Тихо скрипнула оконная ставня, и тьма на мгновение стала еще гуще: гибкая фигура легко влезла в приоткрытое окно.

Верис, проникший в кухню тихого дома, огляделся. Тепловое зрение позволяло ему видеть в темноте очертания обстановки, которая сияла для него монохромом синих оттенков. Змей шевельнул ноздрями, пробуя воздух. Дом наполнял сильный аромат можжевельника, от чего Верис сделал вывод, что травницы накануне обеззараживали помещения. «Предусмотрительно...» — подумал, и скользнул в спальню. Там, в кровати он увидел теплое пятно съежившейся под одеялом спящей. Верис поднял тонкую иглу, отравленную палитоксом. Первой он планировал нейтрализовать старшую травницу. Старые спят чутко, палитокс снимет эту проблему — вызовет паралич, и следом остановку дыхания. Аккуратный укол в основании шеи люди не найдут, даже и не подумают искать.

Можжевельник настойчиво хозяйничал в носу. Слыша тихое дыхание женщины, Верис поднял иглу, когда спящая вдруг пошевелилась. Не медля, он молниеносно опустил руку. Но до конца не получилось. Его замах с неожиданной силой остановила крепкая, совсем не женская рука. На огорошенного Вериса уставились жёлтые волчьи глаза. В голове молнией пришло осознание, но следующий удар по виску временно погрузил Змея в блаженное беспамятство.

— Готов, — тихо произнес Дрей, который сегодня изображал старшую травницу. Он аккуратно опустил тело на пол. Волки ждали две ночи, прежде чем дождались.

Таор вскочил с кровати Асы и резко выпрыгнул наружу через окно. Вернулся быстро.

— Один, — уведомил Дрея, который уже связал пойманного Змея за руки и ноги. — Конь за селом стоит.

Стащив, наконец, с головы женский чепчик в оборках, Дрей небрежно откинул его в сторону, затем аккуратно поднял упавшую на пол иглу. Ночная рубашка Аглы, одолженная по случаю, глухо треснула.

— Дерьмо, — шепотом выругался Дрей, очень аккуратно выпрямляясь, и, не сходя с места, скорее стянул ненужное уже облачение. — Может всё-таки к нам его?

Они договорились доставить схваченного к роду Змей.

— Смысл?! Брали уже одного, молчал как рыба. Пусть уж Ариас разбирается. У него свои методы по развязыванию языков, поговорят по-семейному... — с ухмылкой произнес Таор. Как и Дрей минутой ранее, он стоял босой, в напяленной на голое тело женской ночной рубашке и чепчике. — Меня больше волнует, где мать Асы бродит...

— Я так понимаю, Змеи ее не трогали, раз пришли... — Дрей тронул крепкой пяткой тело бесчувственного Вериса.

— По крайней мере, не эти, — согласился Таор. — Тащи его к змеенышу. Теперь я поищу травницу.

— Как ты через границу двинешь, милашка? — Дрей уже шуршал, залезая в штаны. — Напролом нельзя. Разве что так и пойдешь. Если очумеют, могут и запустить.

Сурово сузив глаза, Таор отшагнул к висящему на стене небольшому зеркалу, потрогал на себе чепчик, поднял брови на отражение и, наконец, стянул головной убор. Чепчик скрывал запах волос.

— Официально пойду. Ариас прислал голубем визу. Как твой нос?

Дрей потянул воздух. Тема нюха была еще болезненной.

— Рано пока... Змея не чую, — нехотя ответил. — Ты — воняешь вчерашней сосной.

— Ясно, ждем. Бери его, дуй к Ариасу, — Таор перешагнул через связанного Змея, уверенно направляясь в комнату своей селянки. — Вылезай, блоха, готово. Аса?

Он шагнул к кровати, с которой только что спрыгнул, опустился на колено и приподнял низко свисающую простынь. Аса спала, свернувшись в клубочек под кроватью. На губах Таора проявилась ласковая улыбка. Наклонившись, он осторожно вытянул Асу с пола и бережно переложил на кровать.

Глава 31. Другие методы

На следующий день Дрей уже стоял перед широченным белым домом, над дверью которого сиял золотой змей, обвивающий черный кинжал.

— Хвастун, — пробормотал Волк, оценивающе оглядывая позолоту на крыше и затейливых оконных ставнях. До носа донесся сладкий аромат ландышей. Его Дрей ощутил с удовольствием: аромат напоминал, что он выздоравливает, что нюх не потерян.

Долго ждать не пришлось.

С пышного белого крыльца на десяток полукруглых ступеней спустился старый одноглазый слуга. Удерживая за связанные локти поникшего Вериса, Дрей недовольно подбоченился — со слугами он разговаривать не любил. Одноглазый остановился от прибывших гостей за добрых пять шагов и поклонился. Не особенно низко.

— Лорд Ариас передает вам свои самые теплые приветствия и выражает искреннее почтение, князь Дрей. Он будет счастлив принять вас сразу после очистительных процедур и двух дней карантина, — проскрипел мужчина, вращая единственным зелёным глазом. Серые штаны и рубаха из тонкого льна трепетали на ветру, вместе с жидкими седыми волосами.

— Очистительных процедур? Карантин? — шаркнув подошвой по гравию, Волк раздраженно приподнял верхнюю губу и сморщился, будто случайно съел муху. — Змееныш с большого гостеприимства клизму мне что ли хочет влупить?

Он ожидал от Ариаса чего-то такого, но настроение все равно подпортилось. Дрей уже прикинул, что скорее вырвет этому слуге второй глаз, чем позволит провести какую-либо «процедуру».

— Клизма — только по вашему желанию. Всестороннее очищение включает обеззараживание, противомикробное, противовирусное, мытье и полную смену одежды. Средство вынужденное, князь. У вас — болезнь, у нас — ребенок, — невозмутимо пояснил слуга, стоя от Дрея и Вериса на почтенном расстоянии. — Очищению подвергаются все гости без исключений.

Вспомнив про трехмесячного наследника рода, Дрей закатил глаза. С мерами предосторожности, впрочем, поспорить не мог.

— Ясно, — хмуро обронил, глянув на собственные синие ногти и бесцеремонно подтолкнул Вериса вперед. — Я тогда сразу назад. Этому вставляй, что хочешь. Лисе поклон. Хозяину передай, что его я начищу при встрече сам.

Не дожидаясь ответа, высший Волк обратился, и мощными прыжками устремился в обратную сторону. Он был уверен, что Верис заговорит. Змеи — это не волки, которые всего лишь угрожают и ловко бьют по почкам. Дрей понимал, что методы Ариаса будут гораздо изощреннее.

Высший Змей лорд Ариас, хранитель ядовитой крови рода, наследник золотой ленты и краевых земель, зорко наблюдающий за гостями из окна, повел уголком рта в тонкой усмешке. Реакцию Дрея он предполагал. Проследив как Грос вытащил трехметровый деревянный аркан с петлей на конце и бесцеремонно потащил неудачливого убийцу к подсобным помещениям, Ариас развернулся на пятках и направился в детскую.

— Дрей и Таор передают тебе самые нежные пожелания, лисичка. Мечтают увидеться, но пока не могут, переживают за твое здоровье, — мелодично произнес он, заходя в распахнутую дверь детской комнаты. Озабоченно подперев голову рукой, леди Лиса лежала на ковре перед трехмесячным младенцем. Мальчик, принимающий воздушную ванну в луче солнечного света, сиял ослепительным золотом. Лорд гордо вздернул подбородок, глядя на бодро шевелящего пухлыми ручками наследника.

— Как у них дела? — рассеянно спросила Лиса, не отрывая карих глаз от младенца. Она потрясла перед ним ярко-красной погремушкой и мальчик тотчас повернул голову на звук. На хорошеньком личике появилось восторженное выражение. Издав высокий звонкий писк, он потянулся к погремушке.

— Как всегда бегают. Переживаешь? — поинтересовался Ариас, остановившись в дверном проеме. Он откровенно любовался на изгиб бедер своей спутницы.

— Очень, — не замечая этого вздохнула Лиса, вручая погремушку в неловкие, но цепкие ручки. — Не ест уже второй день. Ну невозможно, Ариас!

Ее муж ласково улыбнулся. Молодая человеческая жена сейчас беспокоилась отнюдь не о Волках, а только о сыне, питание которого не укладывалось в рамки ее представлений о младенцах.

— Наш сын — Змей, — в очередной раз сообщил лорд. — Для него питаться раз в три дня — это норма. Потом будет ещё реже.

— Знаю, но...

— Переживай о другом, — предложил он. — Например, о том, что на тебя сейчас обрушится твой лорд.

Непринужденно встав на руки на манер заправского акробата, Ариас быстро пошел на жену. Ноги в черных мокасинах, балансируя, болтались в воздухе.

— Ариас! Нет! Упадешь же на Касиуса! — тихо взвизгнув, Лиса не успела встать, когда ладони Ариаса оказались уже по обе стороны от ее бедер. Он продолжал шагать на руках вперёд, стремясь к ее лицу.

— Я? На Касиуса? Разумеется, нет! — изумился лорд из перевёрнутого положения. — Я не собираюсь падать на сына. Это