Сладкий - Маша Ловыгина

Егор обхватил промерзший вытянутый череп ладонями и подергал его туда-сюда, чтобы отделить от камня.

– Осторожно, не разбей, – забеспокоилась Варвара.

– Не переживай, я знаю, как следует обращаться с костями. Особенно с лицевыми. В нашем случае, с мордой.

– Даже боюсь спрашивать, чем таким ты занимался, когда был... санитаром. Еще скажи, в морге работал.

– И скажу. Мне ведь хотелось все знать о своей профессии.

– А когда все узнал, то открыл клинику?

– Типа того. – Егор разогнулся и выставил череп прямо перед собой. Он рассматривал его и время от времени проводил пальцами в местах соединений костей, очерчивая каждую впадину и выступ.

– Бедный Йорик... – нервно прошелестела Варя и почувствовала, как по телу поползли муторные, липкие мурашки.

Столетов поскреб ногтем круглое отверстие в лобовой кости, а затем провел подушечкой указательного пальца по обломку, оставшемуся от левого клыка.

– Ты видел много мертвых, да?

– Да.

– А я нет. Только маму... близко, я имею в виду. Пишу криминал, а толком ничего не знаю. Я сначала на побегушках была. – Слегка сбитая с толку его внимательным взглядом, она продолжила: – Долго, года полтора прежде, чем рубрику получила. Но мне нравилось. У нас коллектив хороший. – Варвара сделала паузу, а затем кивнула, подтверждая свои слова. – Очень хороший. Семен Аркадьевич, редактор, всегда по-человечески. Уж если ругает, то не просто так, а со смыслом.

– Как это? – В голосе Столетова она уловила неподдельный интерес.

– Когда ругань – единственный способ общения, а единственная альтернатива – обиженное молчание, это неправильно. Всегда должен быть диалог. Даже в ссоре. Ой, а еще случай был! Семен Аркадьевич в меня стакан бросил! Пластиковый. Мы в бирпонг играли. И я его победила. – Она опустила глаза и пробормотала: – Зачем я все это говорю?

– Мне интересно. Про этот... бирпонг.

– Да? Ну мы иногда так дурачимся. Надо забросить мячик для пинг-понга в стакан противника. Если не попал, то ход переходит противоположной команде. Тот игрок, в чей стакан залетает шарик, должен выпить содержимое и отставить стакан в сторону. Кто больше всех наберет очков, в конце недели получает бутылку хорошего вина. Лучше меня мячик только Олег кидает, и мы с ним... – Варвара задержала дыхание, а затем медленно выпустила воздух из легких. – Останови меня! Несу какую-то дичь...

– А Олег это?..

Варя резко поднялась и огляделась, сделав вид, что не расслышала.

– Так, здесь должно быть еще что-то, – пробормотала она. – Плохо, что у меня телефон разрядился. Ты тоже без телефона?

Столетов отрицательно помотал головой.

– Жаль! Пусть связи нет, но камера-то работает! Хорошо было бы заснять в том виде, в котором мы все нашли. И... – она охнула. – Черт, на черепе же теперь твои отпечатки!

– Ты серьезно думаешь, что полиция заинтересуется этим? – Егор постучал по черепу. Руки его покраснели. – Вряд ли. И знаешь, мне кажется...

– Я знаю только одно – мне нужны улики! – заявила Варя. – А раскрутить можно что угодно! Любое дело!

– Улики? Мне кажется, ты преувеличиваешь, – констатировал Егор. – Послушай...

Но Варвара уже кинулась разрывать снег. И совсем скоро среди вывернутых комьев показался огрызок свечи. Снег под ней был окрашен в черный цвет.

– Ты только взгляни на это! – Варя клацнула зубами и попыталась взять свечу в руки. Но пальцы не слушались, и свеча выскальзывала, пачкая кожу. – А ты говоришь! Это же настоящая черная магия!

– Так, все! – Столетов сунул ей свои рукавицы. – Нам пора возвращаться! Ты скоро в ледышку превратишься! И темнеет уже. Не заметишь, как околеешь.

Варя и сама чувствовала, что тулуп уже не справляется со своей задачей, потому что они слишком долго были в лесу. Она стала хлопать себя по ногам и бедрам, пытаясь согреться.

– Гос-с-споди, как представлю, что обратно еще пилить! Где т-ты, где т-ты, т-товарищ Ермоленко? Уже п-прилети на с-своем звездолете!

Столетов размышлял всего лишь мгновение:

– До Прохоровки недалеко. Гораздо ближе, чем до Сладкого. Если... Не знаю... Можно как-то... А потом...

– О да! – Варвару заметно трясло. К холоду добавилось еще и нервное возбуждение. В таком состоянии ей даже соображать сейчас было тяжело. Все, чего ей хотелось, так это оказаться в теплом помещении, и желательно, на печке.

Разумеется, от нее не скрылось замешательство в словах Столетова. Предлагая ей это, он будто даже внешне изменился – помрачнел, насупился. Словно они и не общались еще совсем недавно, как...

«Как кто? Друзья?»

Варвара почувствовала прилив гложущей обиды. Оказывается, обстоятельства ничего не решают. Подумаешь, проводил... Суть их отношений все равно осталась прежней. И, как ни крути, они останутся друг для друга...

«Кем?»

– Мне бы только погреться. А потом я уже сама дойду до острова, – заявила она решительно и кивнула на череп. – Берем его с собой! И свечу тоже! Дальше уж я разберусь!

Столетов покачал головой:

– Ты уже один раз сходила, – он просунул череп под куртку. Свечку же завернул в листок бумаги, на котором был нарисован план, а затем положил в карман. – Доберемся до дома, и я кое-что проверю. А потом верну тебя на остров в целости и сохранности. Ни тебе, ни мне проблемы не нужны, ведь так? В любом случае...

Какой «любой» случай он имел в виду, Варвара не стала уточнять. Ей было достаточно того, что еще немного времени они проведут вместе и, может быть, даже не будут ругаться. К тому же, судя по интересу Столетова к черепу, он, как врач, мог бы помочь ей в раскрытии обстоятельств этого странного дела.

Думать о деле, вот что ей сейчас нужно!

Столетов проводил ее долгим взглядом, когда она потопала к выходу. Варвара старательно ворочала палками, чтобы как можно быстрее оказаться от него подальше, и давила в себе желание обернуться. Ноги едва поднимались, и как бы она ни старалась двигаться активнее, тело еле ворочалось. Веки слипались, а глаза слезились, словно не желая больше смотреть ни на заснеженный, утопающий в сумерках лес, ни на Егора Столетова.

В груди болезненно саднило, будто острые осколки поочередно впивались и резали внутренности в кровь. Сейчас Варвара вдруг отчетливо поняла, что сердце