Сладкий - Маша Ловыгина

– Варь, – после минутной паузы сказал Столетов, – ты что, у себя в газете рубрику «Секретные материалы» ведешь?

– Да ну тебя! – отмахнулась Варвара. – Я ведь серьезно!

– Я тоже. Смотри, нам еще через лес пилить, вот оно тебе надо?

Она шмыгнула носом и кивнула:

– Мне надо. Я как-то ожила с этим делом, что ли...

– Ожила? Это хорошо, – коротко кивнул Столетов и тепло улыбнулся. – Бедовая ты...

– Ага. И не из трусливых... вроде...

– Я заметил. Ну что, тогда вперед, агент Скалли? – в глазах Столетова вновь зажглись смешливые огоньки. Он стащил шапку и провел по волосам растопыренной пятерней. На безымянном пальце тускло сверкнуло обручальное кольцо.

– Ну да, пойдем... – грустно улыбнулась Варя.

Любая истина начинается с ереси и предрассудков

Егор шел впереди и прокладывал лыжню. Затылком чувствовал, что Варваре этот путь дается нелегко. Но она не ныла, лишь изредка ойкала, когда палка проваливалась слишком глубоко, и ее в очередной раз заносило. Упорство, с каким журналистка двигалась к своей цели, конечно, заслуживало уважения. А вот цель вызывала массу сомнений.

«Что за идиотское поверье? – думал Столетов. – Не припомню, чтобы кто-то говорил про черные мессы. Нет, легенда, конечно, существовала, но ведь 21 век на дворе, какие колдуны и монахи? Белая собака... Вон у него черная в доме, битая и голодная, тоже, что ли, жертва обряда? Каждого пса с побоями теперь к колдовским занятиям приписывать? Бред... Людей-извергов всегда хватало на земле...»

Их окружал величественный лес, напоминавший белоснежный чертог. И каждый раз, стоило ему здесь оказаться, вид его вызывал у Егора восхищение. Говорить об этом с Варварой было бы странно – не за тем она сюда пришла. И все же, оборачиваясь, он видел, что и она крутит головой, и глаза ее, расширенные донельзя, полны удивления и детского восторга.

– В глубь не пойдем, вот тут чуть наискосок, – вскинул он палку, указывая на зазор между деревьями.

– Ага, – еле слышно вымолвила Варвара и даже попыталась выдавить из непослушных губ улыбку.

«Устала... Взгляд осоловел, – осознал Егор и сжал зубы. – Вот ведь, дурак, повелся на эти россказни! И ее не отговорил».

Ему-то что, он привычный, а девчонке явно шлея под хвост попала. Уперлась, не свернешь. И эти, островные, будто специально подзуживают. Зачем, для чего, не понятно. Так-то рассудить, ее идея. Писала бы про тюрьму, но нет... далась ей эта мистика!

– Кто тебе вообще про всю эту чушь рассказал? – обратился он к Варе. – Про монахов-колдунов?

– Да все, – выдохнула она и попыталась опереться на палку. Но та опять провалилась, и Варвара стояла, чуть пошатываясь. Ни дать, ни взять, береза на ветру. – Сначала Слава в машине, когда сюда ехали, потом бабка Люба и Ермоленко.

– Прям так и сказали, что в лесу монах бродит и собак потрошит? – не стал выбирать выражений Егор.

– Нет, конечно. Сначала просто про монаха, а потом... потом я сама уже дозналась. Бабка Люба сказала, что на Юрьев день сюда приходила, чтобы обряд какой-то сделать. От диких зверей, что ли... Ну и...

– Череп и что-то там с черным воском, я помню, – нахмурился Столетов.

Варя снова вздохнула.

– Ты глянь, сколько снега, – не отставал он. – Серьезно думаешь что-то отыскать?

Ему показалось, что Варвара выглядит расстроенной. Но, возможно, она просто замерзла, а признаться в этом ей не позволяла гордость.

– Понимаешь, – сказала она, – у меня редакционное задание. И если я его не выполню...

– Уволят? – усмехнулся Столетов.

– Нет, конечно! Но как я сама буду себя чувствовать? – она потерла замерзший нос.

– Как?

– Глупо.

– Глупо верить дурацким россказням и предрассудкам. Сама посуди, кто попрется в лес ради вот таких вывертов? Ну летом еще куда ни шло, а зимой?

– Так ведь баба Люба...

– Баба Люба твоя явно не в себе. Она мне тоже много чего говорила. Да только я в эту чепуху не верю.

– Конечно, зачем тебе верить? У тебя клиника, бизнес. Руководить, наверное, очень тяжело?

– По-разному... – вскользь заметил Егор и двинулся дальше. В ее голосе он не уловил привычного ерничества, что, скорее всего, говорило лишь о том, что у Варвары просто-напросто уже сил не осталось на выражение эмоций. И все равно строит из себя ушлого репортера.

Они подошли к развалинам монастыря молча. Сыпал снег. Тоскливо завывал ветер в обледенелых кронах и потрескивали стволы высоченных сосен.

Егор взглянул на опешившую Варвару:

– Ну вот и местная достопримечательность. Полторы стены с бойницей... – Столетов виновато пожал плечами, будто до этого обещал Варе как минимум дворец махараджи.

И все же он не мог не признать, что даже по истечение многих лет, каменные стены – обшарпанные и похожие на гнилые зубы, вызывали в нем странное чувство неприятия. Будто само это место изначально отторгало любое вмешательство и тем самым мстило любому, кто появлялся рядом. Давным-давно заросла дорога, но вместо нее осталась только узкая тропа, которая никак не хотела исчезать. И по осени росли на той тропе лишь поганки да мухоморы.

Но если пройти чуть дальше, к болотам, то уж обратно без ведра клюквы не вернешься. И крупнее ягоды, чем здесь, пожалуй, нигде больше было не сыскать.

– Тебе бы летом сюда приехать, – зачем-то сказал Егор. – Тут очень красиво. В твоей Москве подобного не увидишь.

– В Москве много всего интересного, – задумчиво пробормотала Варя, а затем направилась к развалинам.

Егор смотрел, как она с трудом переставляет ноги, но упорно лезет вперед. Платок сбился, и несколько темных прядей, вырвавшись на свободу, шевелились вокруг ее лица.

– Варь, – негромко позвал ее Егор и огляделся по сторонам. – Нам бы...

Начинало темнеть. И если над озером еще какое-то время свет держался, то в лесу потемки опускались стремительно и мощно.

Она обернулась, подняла руку, кивнула, а затем скрылась, нырнув под щербатый, выглядывающий из-под снежной шапки свод.

Доктор Хаус и волки

В этом странном глухом месте, среди окоченелого и насквозь выстуженного леса, Егор видел себя словно со стороны. Видел свое удивленное бородатое лицо, большую мохнатую шапку, доставшуюся