Незваная - Ксения Скворцова

— Как бы она не пострадала за свою доброту. Что за дела у тебя с разбойниками?

— Ратша, — раздался увещевающий голос Хорта, и рука друга легла княжичу на плечо. — Да ведь она на ногах не держалась, когда появилась у нас на пороге, я видел её собственными глазами!

Но Ратмир лишь покачал головой, убирая с себя его ладонь, и убеждённо возразил:

— Ты не знаешь, с кем имеешь дело, Хорт. Отвечай же, — потребовал он у Мстиши.

Внутренне содрогнувшись, княжна напомнила себе, что заслужила и лёд в его голосе, и недоверие, и неприязнь. Она не была достойна мгновенного прощения, полученного в избушке волхва, и нынче платила полную цену за то, что совершила. Но доводы разума никак не помогали утишить боль. Мстиша не могла извиниться перед Ратмиром, не могла надеяться на улыбку или простое прикосновение, хотя больше всего на свете мечтала кинуться в его объятия.

Собравшись с духом, Мстислава терпеливо повторила, как попала в шайку, и поведала о своих злоключениях. Несмотря на по-прежнему не покидающую глаза Ратмира подозрительность, она заметила, что по мере того, как продвигался её рассказ, его лицо смягчалось, озарившись состраданием. Когда Мстиша закончила, некоторое время княжич молчал, словно сопоставляя в уме все полученные сведения, и наконец признал:

— Мы проверили твои слова, и они оказались правдой. Мои люди следят за станом и готовят облаву. Я давно уже ищу того, кого ты назвала своим братом, главаря вашей шайки.

Мстиша возмутилась:

— Нашей?! Я не имею к этим мерзавцам отношения! Меня удерживали силой! И если ты с самого начала знал, что я говорю правду, зачем допрашивал?

— Потому что у меня нет оснований доверять тому, кто бросал в меня камнями, пока я лежал в беспамятстве и бессилии на полу, — холодно отозвался Ратмир.

Всё негодование, что охватило Мстиславу, разом схлынуло. Неужели Незвана и правда так поступала с ним? Мстиша нашла взглядом шрам на щеке Ратмира и почувствовала, что покраснела. Так, точно собственной рукой швырнула в него тот камень. Княжич раздражённо передёрнул плечами и отвернулся, то ли жалея о том, что не сдержался, то ли от неприятных воспоминаний. Но ведь Мстислава могла быть на месте Незваны. Когда-то она могла бы поступить так же. И осознание этого затопило душу стыдом. Не позволяя себе задуматься о том, что повлекут за собой её слова, княжна быстро проговорила:

— Если ты выследил Желана, то должен знать, что дом охраняется. Он ведь уже не раз уходил, так? Стоит караульному подать знак, как мой братец снова сбежит. Разбойники знают эти подворотни как свои пять пальцев, им ведомы тайные лазы за городской вал в обход ворот и княжеской стражи.

— К чему ты клонишь? — нахмурился Ратмир, снова повернувшись к Мстише.

— Я помогу тебе. Сделаю вид, что раскаялась и решила вернуться в шайку. Они узнают меня и сами откроют ворота. Нам удастся попасть в становище без шума, и Желан не успеет уйти.

Мстислава гнала мысли о последствиях своего поспешного предложения, о том, чего ей будет стоить возвращение к Желану. Она чувствовала острую потребность заглушить голос совести и пробить стену между собой и Ратмиром. Отвоевать обратно хоть капельку его доверия.

Задумчиво потерев подбородок, Ратмир прищурился:

— Зачем тебе это? Не слишком ли опасное предприятие?

Мстиша сглотнула и сквозь зубы проговорила:

— Я не меньше твоего хочу увидеть этого негодяя в остроге. А лучше — в петле.

Брови Ратмира слегка приподнялись, и он переглянулся с Хортом.

— А это весьма неглупая мысль, — заметил воевода.

На лице Ратмира отразилась внутренняя борьба. Ему не хотелось иметь никаких дел с Незваной, тем более — принимать помощь девушки, но княжич видел, что её предложение было не лишено разумного зерна. Пообещав подумать, он отпустил Мстишу восвояси, но уже на следующий день Хорт сообщил, что Ратмир согласился. Оставалось лишь назначить день облавы.

После нескольких дней, проведённых в усадьбе Хорта и Векши, запахи бедняцких подворотен казались особенно тошнотворными. Правильно говорят, к хорошему быстро привыкаешь. Княжна морщилась и зажимала нос, пытаясь справиться с дрожью. Она волновалась не столько от страха, сколько от предвкушения мести и будущей признательности Ратмира за то, что она поможет ему поймать Чубатого. И когда они едва разминулись с потоком помоев, выплеснутых какой-то нерадивой хозяйкой прямо в переулок, и Ратмир, с ног до головы завёрнутый в чёрный плащ, прошипел, словно кот, которому наступили на хвост, Мстислава хихикнула в рукав. Смех принёс облегчение, и одеревенелое тело немного расслабилось.

Впрочем, Мстишин спутник не разделял её веселья. Ратмир предостерегающе зыркнул на неё из-под глубокого куколя, и княжна поджала губы.

Они почти пришли. Ночь для облавы решили выбрать лунную, ведь, хотя Мстислава и описала во всех подробностях расположение двора и избы, люди князя никогда не бывали в этом месте, и свет должен был помочь им быстрее освоиться. Ратмир и Хорт разделили дружину на три отряда, которые с разных сторон окружили двор Тютки, а Мстислава с Ратмиром отвечали за стражника на воротах.

Когда из-за поворота наконец показался знакомый гнилой забор, сердце Мстиши отчаянно заколотилось. Княжна остановилась и прерывисто вздохнула, вытирая вспотевшие ладони о плащ. Ратмир бесшумно вырос сбоку и внимательно заглянул в её лицо. Подняв глаза, Мстиша застыла: впервые с того мига, как она надела Незванино обличье, он смотрел с участием и без неприязни.

— Готова? — беззвучно спросил княжич.

Мстислава собралась с духом и, сжав губы, твёрдо кивнула. От осознания того, что миг расплаты с её мучителями приближался, по телу пробежала щекотная дрожь. Остановившись у калитки и дождавшись, пока Ратмир спрячется, прильнув к забору, Мстиша постучала — дважды коротко, раз долго и снова дважды коротко, как было условлено в шайке. Мстиславе никто тайного перестука не сообщал, но она сама успела его заприметить.

Некоторое время было по-прежнему тихо, и Мстиша снова постучала. На этот раз за забором послышались шаги, и вскоре хриплый неприветливый голос спросил:

— Кто?

Должно быть, у разбойников был и условный отзыв, но уж его Мстислава не знала, поэтому, откашлявшись, ответила:

— Свои.

— Свои дома по лавкам сидят, — хмыкнули за калиткой, но через мгновение одна из дощечек зашевелилась, и в образовавшейся щели показался глаз караульного. Даже в скудном свете Мстиша заметила, как тот расширился от узнавания и