Брачные ошибки - Полина Ром

берега, - на тот момент мы были такие грязные, что вряд ли кто-то вообще мог обратить на нас внимание, кроме этих паршивцев, желающих только поглумиться. Даже грабить нас не имело смысла: вместо одежды осталось только жалкое тряпьё.».

Он хмыкнул, отошёл от иллюминатора и, придвинув стул поближе к столу, плеснул себе в кружку немного вина, разбавленного водой.

«Конечно, самый эффектный момент путешествия был тогда, когда Алар постучал в ворота родительского дома…». Барон даже улыбнулся, вспоминая свою настороженность.

***

Бедные районы тянулись долго. Но постепенно дома становились выше, появились застеклённые окна, снабжённые деревянными резными ставнями, которые сейчас, в вечернюю пору, были широко распахнуты. Возле домов зазеленели лужайки и деревья, а иногда стали попадаться и небольшие фонтаны.

Чем глубже в центр города пробирались мальчишки, тем богаче и роскошнее были одеты встречные прохожие. Пусть людей было немного, но большая часть была одета в яркие цветные ткани. Блестели золотом перстни и бусы. Стали попадаться роскошно одетые женщины. Некоторые передвигались в паланкинах, которые тащили на себе высоченные и крепкие чернокожие мужчины. Алар наполовину словами, наполовину знаками объяснил, что эти чернокожие не опасны. Ходили женщины стайками по две-три, в лёгких белоснежных, жёлтых и алых одеждах, в сопровождении таких же чернокожих, но уже вооружённых. И хотя в целом народа было немного, но всех встречных Эрик рассматривал с любопытством, отмечая тот же смуглый цвет кожи, как и у Алара.

А потом они вышли на огромную мощёную площадь, которую опоясывало целое кольцо прекрасных мраморных фонтанов. Здесь было не только красиво, но и почти прохладно. Алар подошёл к одному из фонтанов, тщательно прополоскал от остатков глины лицо и вытерся подолом собственной серой рубахи. А затем смело отправился к гигантскому белоснежном забору, из-за которого виднелись густые заросли зелени. За ними, за этими верхушками деревьев, стояли совсем уж невообразимые башни, украшенные золотыми шпилями и странными полукруглыми крышами, огнём горящими в лучах заходящего солнца.

Воины, охранявшие золотые, как показалось Эрику, ворота в это удивительное место, ничем не напоминали сонных и неряшливых стражей, охранявших городскую стену. Эти были настоящие бойцы: поджарые, мускулистые, с бритыми лицами. С их плеч ниспадали дорогие белые плащи, отороченные алой каймой по подолу. Каждый вооружён не только длинным копьём, но и висящей сбоку кривой изогнутой саблей. Сабли были без ножен и поэтому смотрелись особенно хищно.

Эти охранники стояли, как каменные монументы, попарно скрестив копья. Казалось, что они совсем не замечают двух мальчишек, подходящих так близко. Но это только казалось. Эрик чувствовал тяжёлый взгляд тёмных глаз и судорожно пытался поймать за руку почти бегущего к воротам Алара.

А дальше произошло странное…

Остановившись в пяти-шести шагах от замерших воинов, Алар скрестил руки на груди и звонко крикнул:

- Й-о Джанг Алар! – затем чуть повернулся, небрежным жестом указал на Эрика и также звонко добавил: – Ай-йо джангир Эрик!

Застывшие фигуры воинов дрогнули, и мужчины дружно опустились на одно колено, склонив головы. Золотые ворота начали медленно распахиваться...

Глава 36

Там, в центре мощёного двора, к огромному беломраморному фонтану торопливо выбежал мужчина средних лет с аккуратно подстриженной бородой, за которым тенью следовала целая свита. Не обращая внимания на грязную одежду Алара, он подхватил мальчишку на руки и на несколько мгновений закрыл глаза, тяжело дыша…

Эрик, которого оттеснила толпа роскошно одетых людей и вооружённых мужчин, неловко переминался, не понимая, что делать дальше. Уйти или остаться? Его, конечно, никто не гнал, но и стоять здесь, глядя, как вся эта толпа вслед за мужчиной, несущим Алара, втягивается в распахнутые двери, было неловко. Про него словно забыли, и барон, посмотрев на свои грязные и сбитые ноги, ощутил чудовищный стыд: на белом камне двора оставались красноватые, похожие на сухие чешуйки, кусочки глины, осыпающиеся с его щиколоток.

Вот уже последний из охранников вошел в дверь, и Эрик ощутил отчаяние и обиду: его бросили… про него просто забыли…

А стражи у ворот, ещё недавно склонившие голову перед Аларом, уже начали вопросительно посматривать на грязного мальчишку.

Однако закрыться двери дворца не успели: оттуда выскочил Алар, такой же грязный, как и Эрик, и, схватив его за руку, потянул за собой со словами:

- Идти! Ты идти мне…

Дальше все было намного легче. После нескольких минут непонятных разговоров, которые Алар торопливо вёл со своим отцом, тот сделал странную вещь: прижал ладонь к сердцу и слегка склонил голову, обращаясь к Эрику. Вслед за ним все эти роскошно одетые господа и даже воины с жутковатыми кривыми саблями на поясе опустились на одно колено и поклонились так, что многие из них коснулись лбами пола. Ещё несколько минут переговоров с отцом, и Алар пояснил Эрику:

- Идти за Арт… Они помогать – он указал рукой на четверых человек из охраны, и те, дождавшись кивка от правителя, встали за спиной Эрика.

Ещё несколько минут суеты и ожидания, а затем прямо к дверям подали роскошный паланкин, который несли четверо мускулистых чернокожих мужчин. Эрик, смущённо поскоблив одну ногу о другую, все ещё не уверенный, что это для него, вопросительно взглянул на бородатого вояку. Тот почтительно поклонился и отодвинул шёлковый занавес, заменяющий дверцу.

Внутри, среди атласных и шелковых подушек было немного душно и тряско. А на выходе из города паланкин снова опустили на землю и воин, отдёрнувший шёлк, почтительно поклонившись, вопросительно уставился на барона. Он явно уточнял, куда идти дальше. Стража ворот, наблюдавшая эту сцену, начала разгонять припозднившихся путников, освобождая путь Эрику, его охране и следовавшему за ними паланкину.

***

Арта привязали в кустах, не заходя в город. Алар так и не смог объяснить, почему нельзя взять пса с собой. Но он лично перевязал Арту морду полоской ткани, оторванной от собственной рубахи. Это был острый момент колебаний для Эрика, и Алару пришлось рисовать на земле, что сперва они должны дойти до дома отца, а только потом вернуться за Артом. На более понятную беседу у них не хватило словарного запаса.

Сейчас, завидев Эрика, бедный пёс начал рваться, рискуя задохнуться в достаточно тугой петле ошейника, и тихо скулить. Лаять он не мог из-за перевязанной морды. Эрик чуть не плакал, глядя на его розоватое брюхо, изгрызенное мошкарой. Но самым странным для барона оказалась реакция вояк на