Прятки - Диксон Уиллоу

Это приятно. Давление, боль — все это болит самым лучшим образом.

Боже мой. Я не только люблю фантазии с CNC и бандаж, но еще и люблю боль? Что со мной не так, черт возьми?

Его низкий рокот снова вырывает меня из моих мыслей, и я издаю еще один странный стон, когда он почти полностью выходит из меня, а затем с силой врывается обратно, так что я теряю равновесие. Удар его кожи о мою эхом разносится по лесу.

Он крепко и властно сжимает мою шею, входя в меня. Он трахает меня жестко, его член входит и выходит из меня в бешеном темпе. Каждое движение вызывает небольшую дрожь боли, пронизывающую меня, но она затмевается волнами удовольствия от его члена, скользящего по моей простате и зажигающего меня изнутри.

Я стону как буря, и из моих губ вырывается непрерывный поток звуков. Приглушенные стоны и вздохи позади меня так нелепы, но в то же время они так чертовски возбуждают, что я бессознательно сжимаюсь вокруг него.

Я всегда был аудиальным человеком, но до этого момента я и понятия не имел, насколько звук удовольствия другого мужчины может меня возбудить. Как возбуждающе может быть осознание того, что он кончает, потому что использует мое тело.

Еще одно сжатие шеи помогает мне успокоиться, и я погружаюсь в вихрь ощущений, кружащихся внутри меня.

Все кажется неправильным, но в то же время таким правильным. Боль ушла, но жжение осталось, когда он движется все быстрее и сильнее, входя в меня с такой силой, что почти поднимает меня с ног, даже когда он держит меня на месте.

Ничто в этом не должно быть приятным, но мой твердый член и волны удовольствия, пронизывающие меня, не лгут. Мне это нравится, и я перестаю сопротивляться.

Закрыв глаза, я отпускаю все противоречивые мысли в своей голове и заставляю себя расслабиться. Я хотел этого. Я просил об этом, и я собираюсь насладиться этим.

Рука на моей шее исчезает, но он не перестает трахать меня, сжимая мои бедра и используя их, чтобы притягивать меня к себе при своих толчках.

Еще более невнятные крики вырываются из моих губ, когда я прижимаюсь лбом к одной из прижатых рук. Он так глубоко, глубже, чем любая игрушка, которую я когда-либо использовал, и с каждым его резким толчком бедер меня пронизывает еще больше этой боли и удовольствия.

Теперь он тоже становится громче, и каждый его стон, вздох и приглушенный крик смешивается с моими и создает сексуальный саундтрек, который я буду слышать в своих снах еще много лет.

Я понятия не имею, как долго мы остаемся в таком положении, он трахает меня, а я стону для него и принимаю это, как шлюха, которой я, по-видимому, и являюсь. Он ни разу не замедляет темп и не колеблется, а его выносливость так же горяча, как и его толчки.

Одна вещь, которая мне не нравится в использовании игрушек, помимо того, что они кажутся фальшивыми, это то, что я не могу трахаться так же сильно и долго, как хотелось бы. Угол всегда не тот, и моя рука и запястье устают, прежде чем я готов кончить.

С ним этой проблемы нет, и его неумолимый темп приближает меня к оргазму, причем ни один из нас не прикасается к моему члену.

Я открываю глаза, когда он отпускает мои бедра и хватается за дополнительную петлю веревки, которую он сделал вокруг дерева. Используя рычаг, который она ему дает, он резко двигает бедрами и вводит этот невероятный член так глубоко и сильно в меня, что мои ноги скользят по мягкой земле, и из моих губ вырывается крик, достаточно громкий, чтобы разбудить мертвых.

Он отпускает веревку и одной рукой зажимает мой рот. Вместо того, чтобы чувствовать себя ограниченным и паниковать, этот жест усиливает мое удовольствие, поскольку он показывает мне, что он действительно главный. Он контролирует мое тело, мой голос и мое удовольствие, и я ничего не могу с этим поделать.

Мой член подпрыгивает в воздухе передо мной, а из его кончика вытекает предъэякулят. Мои яички подтянуты и напряжены, и давление внутри меня растет с каждой секундой, так же, как и нарастающее удовольствие, которое грозит захлестнуть меня.

Мне всегда нравилось ощущение, когда что-то находится внутри меня, но никогда раньше не было такого. Когда я остаюсь наедине со своими игрушками, мне все равно приходится дрочить, чтобы кончить. Я столько раз пытался сделать это без рук, но у меня никогда не получалось, и я вынужден был сдаваться и доводить себя до конца.

Это намного лучше, чем все, что я когда-либо делал в одиночку, и я едва могу думать. Все вокруг расплывчато и немного нечетко. Это почти как опьянение от алкоголя, только без головокружения и чувства потери равновесия, которые я не очень люблю.

Секс всегда должен быть таким хорошим? Раньше я никогда не испытывал ничего подобного, но, с другой стороны, раньше такого не было. В тех редких случаях, когда я занимался сексом, я был сверху, и мои неловкие попытки были далеки от уверенности и бесцеремонности, с которой мой преследователь трахает меня.

Нет, не просто трахает меня, а владеет мной.

Не нарушая ритма, он прижимается грудью к моей спине. Тепло его тела, запах секса и пряного одеколона окутывают меня, как одеяло, когда он притягивает меня к себе, и я прижимаюсь к нему, безвольный и бессильный, а он продолжает трахать меня, как будто я его собственность, с которой он может делать все, что захочет.

Его дыхание громкое и резкое, щекочущее мою кожу, а звуки его удовольствия скользят в мое ухо, как теплый мед. Осознание того, что он наслаждается этим так же, как и я, позволяет мне отпустить последние остатки самоконтроля, и я откидываюсь назад, полностью отдавая себя и свою силу ему.

Он сдвигается позади меня и прижимает меня ближе к дереву, так что я стою прямо. Новый угол невероятен, и я даже не узнаю звуки, которые вырываются из моего рта, когда он трахает меня до потери сознания. Его рычание низкое, первобытное и настолько чертовски горячее, что у меня подкашиваются колени, и он практически насаживает меня на свой член с каждым мощным толчком.

С неровным стоном он отпускает веревку и убирает руку от моего рта, чтобы просунуть