Последняя кровь - Лия Пирс

– Ты безумен, – тихо сказал он. – И хуже того, тебе это нравится.

Дамиан замер. Его голова чуть склонилась набок, будто он прислушивался не к словам, а к сердцу брата. И в следующее мгновение он шагнул ещё ближе. Расстояние между ними сократилось до нескольких дюймов.

Факел над их головами дрогнул, тень Дамиана скользнула по стене, вытянувшись в нечто слишком большое, слишком звериное, чтобы оставаться человеческим.

– Безумен? – прошептал он, и от этого шёпота холод пробежал по позвоночнику. – Возможно, но если безумие даёт мне силу держать её в руках, чувствовать её дыхание, её кровь… то я обниму это безумие, как самого близкого друга.

Он провёл пальцами по колонне рядом с лицом Люсиана. Камень треснул под этим невинным касанием, словно был сделан из воска.

Люсиан внешне не дрогнул, но его пальцы нервно дернулись. Дамиан отстранился так же внезапно, как приблизился, и шагнул в темноту коридора. Шаги его стихли, но напряжение осталось висеть в воздухе, давящее, липкое.

Люсиан стоял неподвижно ещё долго, только глаза его выдавали то, чего он не сказал вслух: впервые за столетия он почувствовал страх перед тем, кого считал равным.

ГЛАВА 64

Аделин металась по маленькой комнате. Замкнутое пространство давило на неё сильнее любых цепей, а отсутствие времени рвало остатки контроля. Стены будто сжимались, с каждой минутой становясь теснее.

Щёлкнул замок. Дверь отворилась, и в проёме появился Дамиан.

– Дамиан! – голос сорвался слишком резко, почти отчаянно. Она бросилась к нему, пальцы сами сжались в кулаки, чтобы не схватить его за руки. – Девалье? Он мёртв?

– Да, – коротко отозвался он, и этого слова было достаточно.

Аделин выдохнула так, будто из груди вышибло воздух. Она хотела бы видеть, как он умирает, слышать, как хрипнет его голос, чувствовать, как лезвие пронзает его сердце, но даже знание, что Девалье больше нет, принесло ей странное, вязкое удовлетворение.

– Ты в порядке? – спросила она тише, чем хотела.

– На этот раз – да, – серьёзно ответил он.

Аделин подняла на него глаза. Дамиан подошёл ближе, опустил ладонь на её щёку. Большой палец властно скользнул по коже.

– Ты видишь, к чему приводит твоя упрямость?

– Какая упрямость? – вспыхнула она. – Почему меня заперли?

– Иссиль так защищает тебя, – произнёс он, и в его голосе не было ни иронии, ни насмешки. – Это её излюбленный приём – спрятать подальше, пока шторм не пройдёт.

Аделин отшатнулась, но он не позволил, его ладонь крепче прижала её щёку к себе.

– Защищает?! – горечь сквозила в её голосе. – Зачем мне её защита?

– А ты сама не понимаешь? – в его глазах вспыхнуло что–то опасное. – Сейчас началось нестабильное время. Мы не можем молниеносно взять контроль. Для многих охотников ты – красная тряпка. Я предупреждал тебя. Много раз. Ты уверена, что в следующий раз отделаешься лишь ожогами и переломами?

Его пальцы скользнули ниже, обвивая её горло, не с силой, но так, что она ощутила, как легко он мог бы сомкнуть хватку.

– Ты представляешь, что я испытал, когда видел тебя там? Когда они касались тебя?

– Прости, – сказала Аделин, срывающимся голосом.

Его лицо изменилось. Слегка дикая усмешка проскользнула по губам.

– Тогда тебе необходимо быть более послушной, чтобы подобное не повторялось, – прошептал он.

Аделин зажмурилась, потому что спорить было бессмысленно. Каждое его слово, каждый взгляд, каждый жест превращали её сопротивление в пепел. Ее пугала эта зависимость, и всё же сердце билось быстрее, когда его пальцы оставались на её горле.

Её сердце ударилось больно. Она попыталась отвернуться, но его рука сомкнулась на её подбородке, возвращая лицо к себе. Взгляд Дамиана пронзал до костей.

Его рана снова раскрылась, алые капли стекали по боку, и воздух в комнате наполнился густым, дурманящим ароматом крови.

– Нет, – его голос был хриплым и властным. – Плохие девочки не получают крови.

Аделин не узнавала его. Когда он стал таким или был всегда?

- Прости, - еще раз прошептала она.

Дамиан рванул её, развернув к стене, и прижал так, что холодный камень больно ударил в лопатки. Его тело сомкнуло её, словно клетка, каждое движение лишало даже намёка на свободу. Она ахнула, дыхание сорвалось, но он перехватил её запястья и пригвоздил их к стене одной рукой, не давая даже шевельнуться.

– Скажи, что не сделаешь ни шага без меня, – прошептал он ей в ухо, низко и угрожающе. Его голос вибрировал в груди, будто цепи, смыкающиеся вокруг её шеи. – Клянись.

В груди поднялась буря. Часть её хотела кричать «никогда», биться до крови, вырваться и доказать, что он не властен над ней. Но другая, та, что горела в жажде и боли от слова «плохая девочка», отчаянно стремилась сделать всё, что угодно, лишь бы он не произнёс это снова. Лишь бы дать ему то, чего он требует, и получить его обратно.

Слова застряли в горле, но его глаза давили, ломали, и жгучее желание искупить вину вырвалось наружу.

– Клянусь…

Дамиан усмехнулся и сжал её запястья ещё сильнее, оставляя красные следы.

– Хорошая девочка, – он с хищным удовольствием выдохнул это ей в губы. Его вторая ладонь сомкнулась на её шее, обхватывая плотно, и заставила резко запрокинуть голову, открывая её беззащитную линию. В тот же миг он двинулся глубже, резко, без предупреждения, заставляя её тело дрожать в ответ на этот хищный, рваный ритм.

Аделин застонала, звук вырвался сдавленно, потому что его пальцы сжимали её горло, ограничивая дыхание. Каждый её вдох теперь зависел от него. В глазах мелькнул страх, но под ним только неистовое желание, потому что каждая секунда этого плена пьянила её.

Его губы коснулись её кожи, скользнули по шее, дыхание было горячим, обжигающим, почти жестоким. Он не спешил кусать, лишь дразнил кончиками клыков, едва царапая кожу, будто обещал, что следующий миг может обернуться либо болью, либо сладким облегчением.

Когда он, наконец, накрыл её губы поцелуем, это был не поцелуй, а настоящее порабощение. Его зубы царапнули её нижнюю губу, вкус её крови смешался с его,