Божественная одержимость - Кристина Руссо

И когда ей предложили возможность, которая выпадает раз в жизни, — поступить на службу в ЦРУ в качестве обучаемого агента, — она не смогла отказаться.

Итак, они объявили ее умершей во всех правительственных документах и дали ей новую личность, поскольку у нее не было корней; не было семьи — она не рассказала им обо мне.

Единственная причина, по которой ей удалось сбежать в девятнадцать лет, заключалась в том, что она стала перебежчиком и вместо этого стала работать на Семью — точнее, на Франческу ДеМоне, отсюда и наш новый контакт.

Я не была расстроена. Я поняла.

Я всегда знала, что Мария создана для чего-то большего, чем обычная жизнь.

И она вернулась. Но она была другой. В ней было что-то темное. Она не стала бы рассказывать о том, что видела или делала, но я могу только догадываться.

Я не из тех, кто осуждает.

На протяжении многих лет я приветствовала свою собственную темную сторону.

— Я скучала по тебе, Нат, — пробормотала она, ее голос был приглушен моими волосами.

— Я скучала по тебе еще больше. Твое платье у меня наверху, в моей комнате.

Она сморщила нос. — Я не знаю.… Я не хочу, чтобы Коза Ностра видела во мне настоящую женщину. Будет лучше, если они просто увидят меня и будут думать обо мне как о своем убийце.

— Ты можешь перерезать кому-нибудь горло своими лабутенами.

— Мы знаем. Они нет.

— Не-а. Они знают, на что ты способна. Вот почему ты главный подрядчик Семьи.

Она вздохнула, но я уловила ее слабую улыбку. — Если ты так говоришь...

— А вот и вы двое, — голос Франчески заставил нас с Марией обернуться, когда она подошла к нам, ее платиновые светлые волосы заиграли на свету. Одетая в красное платье, облегающее ее изгибы, ее маска — сверкающее серебряное искусство, украшенное крошечными черными перышками, — едва скрывала ее резкие, уверенные черты лица.

Ее черные, как у лани, глаза искрились весельем, пока персонал суетился по пентхаусу. — Я вижу, она, как всегда, педантична.

Я пожала плечами, игривая улыбка тронула мои губы. — Можешь ли ты винить меня? Мне нравится, когда все идеально.

Франческа негромко рассмеялась, прежде чем мы все трое, начали делать комплименты нарядам.

За последние годы мы с Франческой сблизились больше, чем я когда-либо ожидала. Дело было не только в том, что мы вращались в одних и тех же кругах или что наши семьи были глубоко укоренившимися в одном мире. Дело было в том, что мы понимали друг друга так, как мало кто может.

Она знала, каково это — носить имя, которое связано с ожиданиями и властью. Жить по кодексу, требующему абсолютной лояльности.

Франческа приняла Омерту всего в пятнадцать. Самая молодая женщина в итало-американской мафии на сегодняшний день, которая согласилась на это.

Я войду живым и уйду мертвым.

Я тоже поклялась два года назад, мой голос звучал ровно, даже когда тяжесть этих слов овладела мной.

Честь. Уважение. Верность.

Это был момент, который я никогда не забуду.

Впервые я почувствовала, что по-настоящему принадлежу к этому миру. Как будто я была Моретти не только по крови отца, но и по собственному выбору. Благодаря верности.

Я изменилась за эти годы. Я не была застенчивой, неуверенной в себе девушкой, какой была раньше. Теперь я была уверена в своем месте и своей силе. Я не боялась брать то, что хотела, принимать решения, от которых другие могли бы уклониться.

Жизнь сформировала меня. Закалила. Я больше не была такой мягкой.

Мир, в котором я жила, был не для слабонервных, но я процветала в нем.

Я была силой.

Глава 25

Настоящее

Это случилось около одиннадцати вечера.

Вечеринка была в самом разгаре, и все уже спрашивали меня, какой темой я собираюсь заняться в следующем году. Один столик в углу был до потолка завален подарками. Люди танцевали, наслаждались удобствами и веселились.

Я не хотела пялиться, но ничего не могла с собой поделать.

Что-то привлекло мое внимание, словно темная, манящая энергия. И прежде чем я успела осознать, что он тоже наблюдает за мной, было слишком поздно притворяться, что мне это неинтересно.

Он был высоким, примерно метр восемьдесят, и обладал тем типом приятного, крупного телосложения, из-за которого костюмы на нем выглядели преступно сексуально. Черная маска закрывала большую часть его лица, контрастируя с насыщенной, темной кожей. Короткие вьющиеся волосы, за которые так и чесались мои ухоженные руки. Красивые, дорогие часы на его руке, которые заставили меня прикусить губу при одной мысли о них у меня на шее.

Вечеринка была тускло освещена, но там, где он сидел за стойкой, сверху лился мягкий янтарный свет, отбрасывая тени на его черты.

Я знала, что он наблюдает за мной.

Я чувствовала, как его глаза обжигают мою кожу, когда он рассматривал меня, начиная с розовых туфель на каблуках с бриллиантовыми ремешками, обернутыми вокруг моих лодыжек, до бедер, втиснутых в короткое платье, до моего подчеркнутого декольте, до изгиба моей шеи и заканчивая окончательностью на моем скрытом маской лице.

Он был не первым, кто обратил на меня внимание.

Но он был первым, кто привлек мой взгляд.

Что-то в его поведении вызвало урчание у меня в груди.

Прошло совсем немного времени, прежде чем он подошел ко мне.

Я отвела взгляд только для того, чтобы обнаружить, что он ушел со своего места в баре, когда повернулась. Вместо этого он с непринуждённой решимостью направился ко мне.

— Наслаждаешься вечеринкой?

Глубокий голос, который обволакивал меня, как бархат. Приятный, как дорогой ликер, от которого у меня уже кружилась голова. Темный, как грех, отчего нервы в моей груди опустились между ног, как гиря.

Он остановился возмутительно близко ко мне, но все, что я могла сделать, это повернуться к нему лицом, когда мы оба прислонились к уединенной стене вечеринки. От него приятно пахло, и в его одеколоне было что-то такое, что заставляло адреналин в моих венах расслабляться.

— Настолько, насколько может любой из гостей.

— Хм. — Что-то в его твердом голосе заставило тепло разлиться у меня в животе от предвкушения. — Ты еще не танцевала.

Озорная улыбка изогнула мои губы. Мне никогда особо не везло в свиданиях, но сегодня вечером я начинала чувствовать, что мне очень повезло.

Я бесстыдно сжала в кулаке его галстук и нежно провела рукой по всей длине. — Ты наблюдал за мной весь