Божественная одержимость - Кристина Руссо

Он тихо засмеялся, нежно притягивая меня к себе за талию, тепло его тела просачивалось в мое. Я прикусила губу, когда он прислонился своим лбом к моему. Какое-то мгновение мы просто стояли, окутанные тихим комфортом друг друга.

— Тебя всегда так трудно убедить? — Дразняще пробормотал он, его губы коснулись моих; его руки забрались мне под рубашку, сжимая мою талию.

— Только когда дело касается тебя, — прошептала я в ответ, впиваясь острыми ногтями в его большие бицепсы.

Тревор наклонил голову, захватывая мои губы в поцелуе — влажном, медленном, глубоком, наполненном всеми обещаниями этой ночи. Город за окном, казалось, исчез, остались только мы, прижатые друг к другу. Когда он легко поднял меня, удерживая только одной рукой, я обхватила ногами его бедра, а руками — шею. Ни разу не прервав поцелуй.

Когда он отнес меня в свою спальню, мир за этими стенами перестал иметь значение.

Впервые в жизни я чувствовала себя по-настоящему в безопасности в темноте.

Здесь.

В его объятиях.

Когда его сердце ровно бьется рядом с моим.

Я чувствовала себя в безопасности.

Глава 22

Настоящее

Мягкое сияние золотых городских огней лилось через окна моей спальни, в то время как тихое жужжание моего плейлиста наполняло воздух, смешиваясь со слабым ароматом моих любимых ванильных свечей. Я стояла перед зеркалом в гардеробе, поправляя платье — светло-розовое, облегающее мои формы, но достаточно подходящее для этого мероприятия. Свет заиграл на бриллиантах у меня на шее, когда я наклонилась ближе, чтобы подкрасить губы блеском.

Я почувствовала его еще до того, как увидела.

Мой взгляд метнулся в зеркало, уловив безошибочно узнаваемый огромный силуэт, небрежно прислонившийся к дверному косяку.

— Тревор, — прошептала я, поворачиваясь к нему лицом, в моем голосе звучали удивление и раздражение в равной степени.

Он оторвался от косяка, закрыл за собой дверь и шагнул в комнату, его широкая фигура была намного крупнее моей. Его темные глаза изучали меня, медленно и обдуманно, посылая знакомое тепло, пробежавшее по мне.

— Детка, ты прекрасна, — пробормотал он низким голосом, как будто это был секрет, предназначенный только для меня.

Я почувствовала, как краснеют мои скулы. — Что ты здесь делаешь?

— Кали уже на вечеринке. И я должен присматривать за ней. — Он помолчал с мрачным выражением лица. — Но я здесь.

Я тихо рассмеялась, звук, который казался легким и свободным рядом с ним. — Ты не можешь просто так появиться здесь. Если мои родители поймают нас...

Он преодолел расстояние между нами в два шага, его пальцы уже запустились в мои волосы и притягивали меня ближе к его твердому телу. — Никто не удержит меня вдали от тебя.

От убежденности в его голосе у меня по спине пробежали мурашки.

Прежде чем я успела ответить, его губы нашли мои, мягкие, но твердые, добиваясь от меня ответа, который я не смогла бы отрицать, даже если бы захотела. Поцелуй был теплым, глубоким и неторопливым. Мои руки обвились вокруг его шеи, пальцы запутались в его волосах, когда я растворилась в нем. Его рука скользнула к моей пояснице, притягивая меня ближе, пока между нами не осталось свободного пространства.

Когда мы наконец оторвались друг от друга, его лоб прижался к моему, грудь тяжело поднималась и опускалась.

У меня перехватило дыхание, мои руки вцепились в воротник его костюма, как будто он мог исчезнуть, если я его отпущу. — Из-за тебя у нас обоих будут неприятности...

Его ухмылка стала шире. — Оно того стоит.

Я невольно хихикнула, легонько толкнув его в грудь.

Он лениво отступил назад, его рука задержалась на моей еще на мгновение. — Увидимся внизу.

А потом, он исчез.

Комната Кармен находилась на другой стороне коридора. Ее пространство было несколько противоположно моему — простое, элегантное и почти болезненно нетронутое. Все было белым или кремовым, от мебели до стен и мягких, воздушных штор, обрамляющих окна. На ее столе стояла единственная ваза с розовыми пионами — единственное яркое пятно в комнате.

Она сидела на краю кровати, слегка наклонив голову и поправляя бретельку халата.

— Ты готова, именинница? — Спросила я, заходя внутрь и игриво поворачиваясь. Мое платье распахнулось, и я со смехом плюхнулась на ее кровать, мягко укутавшись в пушистые одеяла.

Кармен повернулась ко мне, приподняв бровь, ее губы изогнулись в дразнящей улыбке. Я не могу поверить, что ей наконец исполнилось девятнадцать. — Что с тобой? Ты выглядишь намного счастливее, чем обычно, если это вообще возможно.

Я глубоко вздохнула, зарываясь лицом в одеяло.

— Боже мой! — Она ахнула. — Ты покраснела! Что такое?

Я взглянула на нее, не в силах скрыть улыбку. — Кажется, я влюблена...

Ее глаза расширились, руки взлетели ко рту, прикрывая улыбку. — В кого?

— Тот, в кого не должна... — Я покачала головой, моя улыбка погасла ровно настолько, чтобы намекнуть на скрытый за ней конфликт.

Выражение лица Кармен дрогнуло, она повернула голову в сторону вечеринки. — Подожди, ты имеешь в виду...?

Мое сердце екнуло от того, что она каким-то образом точно поняла, что я говорю о Треворе. Я знала, что мы вели себя слишком безрассудно. Я быстро села, шикнув на нее. — Ты не можешь никому рассказать.

— Я не скажу, честно, — быстро сказала она, хотя теперь ее голос звучал тише. — Я просто… Удивлена. Вот и все.

— Никто не знает, — призналась я мягким голосом. — Мы вроде как встречаемся тайно. Ты же знаешь, наши семьи не ладят и все такое.

Она кивнула, слегка нахмурившись. — В этом есть смысл.

Я подняла руку. — Обещай, на мизинцах, что ты не расскажешь никому.

Кармен улыбнулась, переплетая свой палец с моим. — Обещаю на мизинце.

Я тяжело вздохнула, вставая. — Хорошо. Ты готова идти?

— Мне просто нужна секунда, прежде чем подойти ко всем.

— Хорошо. — Я встала и разгладила платье, мягко улыбнувшись ей и крепко по-сестрински обняв. — Ты прекрасно выглядишь, Кармен.

— Спасибо, Лия. Ты тоже. — Ее улыбка была слабой. Я понимаю, что она нервничает из-за огромной вечеринки по ту сторону двери.

Хотя, выходя из ее комнаты, я не могу избавиться от ощущения, что что-то на самом деле было не в порядке с сегодняшним вечером.

Вечеринка была в самом разгаре, гул разговоров и мягкие звуки классической музыки проникали в теплое сияние бального зала в пентхаусе Моретти. Кармен сияла, ее смех мягко перекрывал музыку, когда она переходила от одной группы гостей к другой.