Отец подруги, или Влюблен без памяти - Виктория Победа

устраиваешь, я не слепой, Кир, и даже если меня не бывает в офисе, я прекрасно знаю, что ты отрабатываешь каждую копейку из своей зарплаты. Ну и есть еще один, весьма жирный плюс, — добавляет загадочно.

— Это какой?

— Ты не пыталась вывалить сиськи на мой стол, — выдает с таким серьезным лицом, что я даже теряюсь.

— А что, кто-то вываливал? — и зачем я вообще уточняю?

— Ты даже себе не представляешь, я женское нижнее белье теперь на глаз могу заказывать, каких угодно размеров и форм.

— Рада за вас, очень полезный навык, — кажется, кому-то пора заткнуться.

Он несколько секунд молчит, переваривая мое замечание. Щурится опасно, предупреждающе, и расплывается в победной улыбке.

— А то, — усмехается, — вот у тебя двоечка, я прав? — я ошалело таращусь на него во все глаза.

Он серьезно? Нет. Он, правда, это произнес?

Я зачем-то даже опускаю взгляд на свою грудь, но тут же себя одергиваю.

Богомолов, тем временем, откровенно давит в себе приступ смеха. Аж краснеет.

— Так что ты обращайся, Кир, и насчет моего предложения подумай.

— О нижнем белье? — говорю, не подумав.

— О деньгах, Кира Константиновна, о деньгах. О чем ты вообще думаешь на рабочем месте?

Я шумно втягиваю воздух, бросаю на него убийственный взгляд и глазами ищу что-нибудь тяжелое.

О чем я думаю? Нет, это же надо!

— Ладно, малыш, я пошутил, не злись, а о моем предложении подумай, — подмигивает, — Барнс, как появится, сразу ко мне.

Больше ничего не говоря, он разворачивается и уже через секунду скрывается за дверью своего кабинета.

А я снова опускаю глаза на свою грудь. Двоечка.

Да чтоб тебя.

Глава 35

Владимир

— Спасибо, Кир.

Окидываю ее взглядом, сам за собой не сразу замечаю, как задерживаюсь на губах. Она кивает и, расставив по краям стола блюдца с чашками, выпрямляется.

Улыбаюсь ей, она, конечно, привычно покрывается румянцем. А мне нравится, просто дико нравится вгонять ее в краску.

Зависаю на ней, забывшись.

— Благодарю, Кира Константиновна, — в реальность возвращаюсь, когда слышу голос Барнса.

Я как-то на мгновение даже забыл о его присутствии в кабинете. Переключаюсь на него и, пожалуй, впервые в жизни испытываю ранее незнакомое мне чувство.

Какого черта, вообще, он на нее пялится? Ловит ее молчаливую вежливую улыбку.

И мне представившаяся перед глазами сцена совсем не нравится. Равно как не нравится стремительно растворяющийся в потоке вспыхнувшего гнева мой хваленый самоконтроль.

Я никогда и никого в своей жизни не ревновал, как-то не приходилось. Тридцать семь лет прожил, не зная этого чувства, чтобы впервые столкнуться с ним в отношении девчонки совсем.

И ведь ничего особенного не происходит. Подумаешь, поблагодарил, все правильно, если рассуждать логически. Но, как водится, логика в подобных случаях часто отходит даже не на второй план.

— Можешь идти, Кир, — произношу раздраженно.

И только встретившись с удивленным взглядом в округлившихся глазах, вдруг понимаю, насколько резко прозвучали мои слова. Я ни разу себе не позволял говорить с ней в подобном тоне.

Несколько шокированная, она пару раз моргает, хлопает своими пушистыми ресницами, поджимает губы и кивает едва заметно. Стуча каблукам, быстрым шагом направляется к двери и стремительно покидает мой кабинет.

Идиот.

Я с трудом давлю в себе порыв рвануть следом. Хочется догнать ее, схватить в охапку, прижать к себе и послать уже на хрен все эти долбанные условности, которыми я так старательно себя ограничиваю.

Зачем, спрашивается? Если для себя я все решил еще в тот момент, когда взял ее на должность своей помощницы.

Уже тогда знал, что отношения наши не будут вечно рабочими.

— Зря девчонку напугал, — от размышлений меня отрывает Барнс.

— Тебя спросить забыл, — отвечаю раздраженно, так и не сумев совладать с эмоциями.

Вот уж и впрямь: бес в ребро.

— Остынь, Отелло, — берет со стола чашку, делает глоток, — я на твою Киру не претендую, разве что на чай, — усмехается, — надо будет спросить, где она его взяла.

— Ты меня нарочно бесишь?

В ответ он только самодовольно усмехается, пожимает плечами и делает еще один глоток.

— А ты не ведись, и потом, ты когда ее на работу брал, не понимал, что на нее будет пялиться каждый, кто переступит порог?

— Я когда ее нанимал, оценивал исключительно профессионализм.

— Я в этом даже не сомневаюсь. Справляется?

— Лучше, чем я ожидал.

Я не преувеличиваю, Кира в самом деле отлично справляется с поставленными задачами. Не сказать, что я удивлен, в отличие от нее самой, я ни минуты не сомневался, но все равно приятно, когда оказываешься прав.

Ее неуверенность в себе и нежелание, а может, неумение оценивать себя по достоинству, правда, несколько напрягают, но дело это поправимое. С опытом приходит.

— Кстати, спасибо за клинику.

— Согласилась? — он, кажется, удивляется.

— Нет, — усмехаюсь, — естественно отказалась.

— Ожидаемо, — заключает невозмутимо.

— Ожидаемо, — киваю.

Я тоже не рассчитывал, что она сразу согласится. Более того, был абсолютно уверен в обратном, и не ошибся. И с одной стороны ее твердый отказ вполне объясним и понятен, а с другой… С другой мое самолюбие вроде как опять задели.

Меня ее упрямство отчасти забавляет, но порой начинает раздражать.

В общем, знать, что она непременно откажется, я знал, но с врачами все равно проконсультировался, а имея в своем распоряжение все мыслимые и немыслимые связи Барнса, достать все необходимые медицинские подробности, включая результаты последнего обследования, труда не составило.

— Ладно, что там с нашими баранами, — не хотя возвращаюсь к делам, кошусь на дверь, намеренно понижаю голос, — с придурком тем что в итоге?

— Домогательства и попытку изнасилования не предъявим, разве что Кира заявление напишет, но сам понимаешь…

— Нет, — прерываю его резко, — я вообще не хочу, чтобы она вспоминала о том инциденте.

— Я так и думал, — кивает, — собственно, дела нет, задержания не было, заявления с его стороны тоже, так что это дело спустили на тормозах, но другой момент, — ухмыляется.

Вот этого другого момента я и ждал.

— Совершенно случайно выяснилось, что этот гондон не только девочек домогаться любит,