Плюс-один - Дженна Левин

Прежде чем я смогла что-либо сказать, он покачал головой.

— Удачи там, куда ты так спешила, Амелия Коллинз.

Не сказав больше ни слова, он развернулся на каблуках и умчался прочь.

— Какой странный тип, — пробормотала я про себя. Раньше меня почти ничто не могло выбить из колеи, но то, что только что произошло между мной и этим парнем… Что бы это ни было, оно меня встряхнуло.

Но времени на раздумья не было. Мне нужно было успеть на линию Brown, пойти на семейный ужин и справиться с кучей работы, чтобы тратить ещё хотя бы секунду на размышления о том странном незнакомце и о том эйфорическом ощущении, которое вызывал его смех.

Глава 2

Отрывок из Архивов вампирской истории, семнадцатое издание

«Индекс выдающихся вампирских организаций», стр. 2313–2314

КОЛЛЕКТИВ

По данным из первых источников, полученных от вампиров при дворе Вильяма Великого, «Коллектив», как его ныне называют в обиходе, впервые сформировался в Англии в XI веке н. э. как светский клуб для дилетантов среди молодых представителей влиятельных вампирских родов. Хотя «Коллектив» до сих пор выполняет социальную функцию для нынешних членов, его основная миссия за столетия значительно расширилась, выйдя далеко за пределы первоначальных целей.

Сегодня группа сосредоточена преимущественно на трёх вещах. Во-первых: празднование их утончённого происхождения (членство остаётся ограниченным теми, кто может прямо проследить свои кровные линии до восьми первоначальных основателей). Во-вторых: создание новых вампиров. И в-третьих: осуществление правосудия в качестве мстителей за проступки, которые многие в вампирском сообществе считают незначительными.

Хотя вампирское сообщество исторически закрывало глаза на большинство выходок «Коллектива», в последние годы критики стали звучать громче. Некоторые из них утверждали, что группа с таким богатым наследием и статусом могла бы заниматься более достойными делами.

РЕДЖИНАЛЬД

Я откинулся в кожаном кресле Фредерика и снова прочитал записку от «Коллектива». Она была измята от того, как часто я перечитывал её с тех пор, как она пришла ко мне домой четыре ночи назад.

Надо признать, что то, как они написали угрозу чем-то, что выглядело как кровь, но пахло малиновым сиропом, было впечатляюще. Прекрасная преданность роли — даже если эта роль заключалась в желании меня убить.

— С одной стороны, — начал Фредерик, — меня не удивляет, что эти люди в ярости.

В который раз за последние четыре дня я возвращался к обстоятельствам, приведшим к этой ситуации.

— Даже если я облажался…

— Если? — переспросил Фредерик, не веря своим ушам.

— Ладно, хорошо, — я сдался. — Я облажался, признаю это. Но всё равно трудно понять, почему они до сих пор так на меня злятся. Прошло уже столько времени.

Фредерик встал из кресла и начал ходить по гостиной, сложив руки за спиной. Он всегда так делал, когда думал. Между нами двоими Фредерик всегда был более рассудительным.

В этом частично и была причина, почему он меня так раздражал — человек даже не мог заказать ужин в Южной Кровяной Банк без того, чтобы мучительно обдумывать свой выбор днями, — и почему я знал, что не справлюсь с этой ситуацией без него.

— Ты прав, — наконец сказал он. — Это было больше ста лет назад. Даже я не держал на тебя обиду так долго.

Фредерик остановился, чтобы полюбоваться новой картиной, которую недавно повесила его девушка за кожаным диваном. Хотя называть это картиной было щедро. Кэсси называла себя художницей из найденного искусства. В раме, на которую смотрел Фредерик, были приклеены соломинки из McDonald’s и куча других вещей. Сокровища, как она это называла. На мой взгляд, ерунда.

Но критиковать так называемое искусство Кэсси было время позже. Сейчас нужно было думать о сохранении моей жизни.

— Я надеялся, что у них за последние сто пятьдесят лет найдётся что-то более важное для беспокойства, — пробормотал я.

Фредерик приподнял бровь. — Например?

— Ну… о, Аид, не знаю, — я покачал головой и рассеянно провёл рукой по волосам. — Может, изменение климата.

Фредерик посмотрел на меня скептически.

— Нет, серьёзно, — продолжил я. — Изменение климата определённо важнее для вампирской жизни в двадцать первом веке, чем светская оплошность столетней давности, которая могла закончиться небольшой катастрофой.

— Небольшая катастрофа? — переспросил Фредерик с недоверием.

Я больше не краснел. Не мог; кровь перестаёт течь, когда человек превращается. Но если бы мог, наверное, покраснел бы тогда.

— В зависимости от того, как на это смотреть, можно даже сказать, что я спас их жалкие маленькие жизни.

Я отвернулся, прежде чем увидеть выражение лица Фредерика на моё заявление, затем скомкал письмо «Коллектива» и бросил его на пол.

Я бы хотел, чтобы у Фредерика был камин, в который я мог бы его бросить. Смотреть, как оно вспыхивает и превращается в пепел… Ну, я никогда раньше не имел возможности бросить письмо с угрозой моей жизни в огонь, но могу представить, что это должно быть очень приятно. Но пока Фредерик жил в достатке, и его дом был наполнен теми удобствами, которыми обычно пользуются обеспеченные, камина у него не было.

И вот глупое письмо лежало там, как измятая кучка противного меню Denny’s, вместо того чтобы превратиться в гораздо более удовлетворяющий клубок пламени.

— Подними это, — сказал Фредерик. Он посмотрел на письмо так, будто это была собачья кака. — Кэсси скоро придёт с работы.

Я фыркнул. — Она неряха. Почему ей должно быть не всё равно?

Фредерик лишь уставился на меня. Разные взгляды Фредерика и Кэсси на уборку были одной из немногих причин для разногласий между ними, насколько я мог судить, — хотя, полагал я, одно дело критиковать свою человеческую подругу за то, что она оставляет грязные носки на кухонном столе, и совсем другое — когда это делает твой друг.

Особенно когда ты безумно влюблён в свою подругу, как Фредерик в Кэсси. Он редко говорил о своих планах на будущее, но я знал, что он хочет сделать ей предложение в ближайшее время.

Сбивало с толку.

Я не мог понять желание стать настолько близким с другим человеком. Особенно когда этот человек был человеком и, следовательно, смертным. Я не мог понять таких чувств уже веками. Не с тех пор, как… ну… не с тех пор.

Любовь, однако, шла моему старому другу. Он почти перестал быть мрачным. С тех пор как Кэсси вошла в его жизнь, иногда он даже улыбался. Я никогда им об этом не скажу, но я болел за них. Даже если я не совсем понимал, что у них есть.

Я прикусил язык и капитулировал, поднял своё письмо