Вы (влюбитесь) пожалеете, господин Хантли! - Екатерина Ильинская

— Каким-то образом в редакцию попала копия первого протокола с заключением, что предсказание не сбылось. И в печать решили пустить этот материал, а не тот, который принёс я. Разберусь, — решительно заявил Хантли, а меня переполнило благодарностью. Даже дыхание перехватило.

— И я догадываюсь каким, — справившись с эмоциями, сказала я.

— Мэр. — Хантли сделал точно такой же вывод.

— Мэр, — подтвердила я.

— Опровержения появятся уже в вечерних выпусках, не беспокойтесь. — Эрнет выглядел мрачным и как будто в чём-то сомневался.

— Я и не беспокоюсь. Если вы берётесь за дело, то всё решится в самое ближайшее время…

— Я всё хотел сказать, что…

Он шшагнул вперёд и протянул ко мне руку, убирал упавшую на глаза прядь.

Скрипнула дверь. Я вздрогнула и отпрянула. И жутко разозлилась. Да что за проходной двор⁈ Салон сегодня закрыт!

— Амелия, ты это видела? — В приёмную вошла Элла, в руках которой были свёрнутые в трубочку газеты.

— Доброе утро, госпожа Фостер, надеюсь, вы не собираетесь бить меня газетами? — прикрыв глаза и глубоко вздохнув, чтобы унять раздражение, спросил Хантли.

— А вас надо бить газетами, господин Хантли? — подняла брови Элла. — Знаете, я против насильственных форм воспитания.

— Счастлив это слышать, — буркнул журналист, потерявший всякую невозмутимость. — Амелия, я, пожалуй, пойду. Чувствую, что сейчас все ваши знакомые придут рассказать о новостях. Всего хорошего, дамы.

Мы с Эллой синхронно кивнули и удивлённо переглянулись.

— Его кто-то бил газетами? — спросила ветлекарь.

— Была такая попытка, — не стала вдаваться в подробности я, взяла из её рук прессу и сложила на кофейный столик, за которым в будние дни принимал посетителей Джейк. — Да, я знаю, что там понаписали. И уже ничему не удивляюсь.

— Айран… То есть целитель Лотиан, — поправилась Элла, — сказал, что предсказание сбылось. И я, признаться, была шокирована, когда прочитала утром это. — Она показала на лежащую на столе стопку. И я принялась объяснять ей, как такое произошло.

А потом ещё раз объяснила Джейку, который забежал спросить, не собираюсь ли я спешно закрываться, а может, вообще уже покинула город.

После зашла Мирдана, за ней ещё три женщины, которым я гадала. Все они верили мне и просили не расстраиваться. Прислал письмо с курьером со словами поддержки торговец Роцци, которому я предсказала несколько удачных сделок. Пять писем с требованиями объяснений принесли от других клиентов — два ругательных послания я выкинула в мусор.

Записки с выражением сочувствия сменялись гневными сообщениями и угрозами подать в суд. К обеду у меня уже болела рука — так я устала писать ответы, хотя вопросы прислало не больше десятой части моих клиентов. Неужели каждый решит узнать у меня подробности сегодня?

Когда часы на ратуше пробили два, я плюнула на всё, вышла в приёмную и грустно посмотрела на огромную стопку газет в углу (каждый визитёр приносил с собой парочку выпусков, да и к посланиям прикладывали тоже отнюдь не только вырезки).

— С меня хватит! — громко заявила я пустоте и отправилась на обед.

Улица встретила меня жарой и шумом. В субботний день никто не хотел сидеть дома, и те, кто не уехал за город, предпочитали прогуливаться в компаниях или одни, наслаждаясь свежим ветерком.

Я думала, что на меня сейчас все будут смотреть, что-то выкрикивать вслед, а то и вовсе подходить и выяснять обстоятельства произошедшего, но ничего подобного не случилось. То ли летний день не располагал к сплетням, то ли меня просто не узнали, хотя это было сомнительно — в одной из газет разместили портрет «шарлатанки», нарисованный ещё в день моего прибытия.

Когда я почти дошла до кофейни, меня остановил окрик Джейка.

— Госпожа Ковальд, госпожа Ковальд! — Он добежал и резко затормозил рядом со мной. Лицо его раскраснелось, кепи съехало на ухо, а широченная улыбка говорила о том, что сейчас мне поведают просто-таки фантастическую новость. — Эт самое, ничего странного не замечаете?

Я осмотрелась. Улица как улица. Люди, голуби, дома, цветы на балкончиках и окнах. Растерянно пожала плечами: из всех странностей я могла назвать только то, что на меня никто не обращал внимания, словно не было утренней шумихи.

— Газеты… — Джейк округлил глаза, как будто рассказывал о заговоре.

— Что газеты? — Я насторожилась, стрельнула по сторонам глазами и даже наклонилась к мальчишке. И зачем-то зашептала, словно мы действительно планировали что-то очень секретное.

— Их нет, — также шёпотом ответил Джейк. — Ни одной.

Точно! Только сейчас я поняла, что никто не выкрикивал предложения купить свежий номер и узнать последние новости, хотя по субботам утренняя пресса никогда не распродавалась к обеду — просто покупателей, идущих на работу, было в разы меньше. И что это могло значить?

— И куда они делись? — Ноющая рука от долгого письма однозначно свидетельствовала, что мне не показалось. Да и куча газет в углу салона тоже не могла померещиться.

— Так, эт самое, господин Хантли их все выкупил. Вообще все, — уже в самое ухо пробормотал Джейк. — Кто утром не купил, так и не купит. А в вечерних сводках будут совсем другие новости.

Вот это да! Я замерла, не зная, как реагировать. Эрнет выкупил все газеты в городе, где писали обо мне⁈ Это было что-то невероятное. Как он смог?

— Я тоже помогал. — Джейк выпятил грудь и ударил себя кулаком. — Я всех мальчишек-разносчиков в городе знаю. В субботу, эт самое, часть газет из типографий позже забирают. Ну, я всем сказал, где можно моментально тираж продать и денег, эт самое, сразу заработать, а не париться полдня на жаре. Мы теперь на речку. Хорошего дня, госпожа Ковальд.

Джейк, не дожидаясь ответа, убежал обратно. А я так и осталась стоять посреди улицы, не понимая, что делать с теми чувствами, которые всколыхнул во мне этот разговор. Это было что-то такое ошеломительное и огромное, что не помещалось внутри. И я совершенно не понимала, что с этим делать. Сердце замерло, а потом заколотилось с невероятной скоростью, я огляделась, словно журналист должен был оказаться где-то поблизости, хотя понимала, что он сейчас в редакции. Но взглядом все равно искала его в окружающих людях и вздрагивала, когда находила какое-то сходство, и расстраивалась, когда понимала, что это снова не он.

Минут через пять эмоции