Окутанные тьмой - Элен Форт

тьмы, что скрывается в лесу. Но никак не моих безобидных процедур. Если бы я хотела тебя убить, мне бы, во-первых, это не составило труда. А во-вторых, мне бы все равно не позволили.

Утешила. Ничего не скажешь.

– Вот и не говори.

Сумрак сгустился, все шорохи стали отчетливей, и ветер пробирал до самых костей. Я завороженно следила за тем, как Анна пересматривала собранные травы, как Ричард подбрасывал сухих веток в костер и как Клэйтон делал вид, что помогал ему. Мои губы сами собой расплылись в улыбке.

Заметив мой наблюдающий взгляд, Клэйтон выпрямился, деловито отрясая руки, будто он успел их испачкать сухими поленьями и двинулся ко мне.

– Привет, дикарка. – Расплывшись в улыбке, Стоунтбери сел рядом. – Составлю компанию?

– Если я отвечу «нет», что-нибудь изменится?

– Нет. – Закусив губу, он задумался. – А правда, что Анна вернула Софи?

– Правда. – Горче, чем хотелось, проговорила я.

– Значит, я был прав, когда стал невольным свидетелем ее деяний.

– Каких деяний? – Полюбопытствовала я.

– Она провела обряд с одним мальцом. Рыжий такой. Этот дурень добровольно обменял души…

Сердце болезненно сжалось. Поджав губы, я подняла глаза к небесам. Судьба играла с нами, а Макс сыграл с судьбой… Мне хотелось верить, что дорогой друг обрел покой и сейчас откуда-то сверху без сожалений наблюдал за всем мирским…

Оторвавшись от мерцающих звезд, я вернулась на грешную землю. Я вновь оглядела Клэйтон и Ричарда. Устали ли они от проклятия бессмертия? Что чувствовал Брессер? Ему же было подвластно бесконечное время. Он мог безмятежно изучать людей, меняющиеся нравы, искусство, без страха чего-то упустить. Но одновременно, его одолевали муки вечности и тьмы. Да, пусть не сейчас, но вскоре его постигло бы томление о неизвестности, что же такое покой?

Тишина и созерцание быстро наскучили Клэйтону. Расположив сумку у себя под головой близ костра, его веки сомкнулись, и Стоунтбери погрузился в чуткий, совершенно не спокойный, сон.

– Мир совсем не изменился. – Проговорила с сожалением я, заметив, как Ричард оказался подле. – Знаешь, когда я осознала, что смерть неизбежна, меня охватило чувство некого облегчения. Я надеялась, что с нашим исчезновением растворится и тьма… Я грезила в последние минуты, что наш народ будет свободен и их души постигнет знание, что угроза миновала. Но что я вижу? – Я насупила нос, а между бровей пролегла складка.

– Что все остается неизменным… – Закончил за меня Брессер.

– Ты жил все это время. – Я повернулась, и теперь мы находились лицом к лицу. – Что произошло? Откуда взялось столько тьмы? Раньше в лесу боялись нас, а теперь и вампиры избегают леса.

– Я не… – Он качнул головой замолчав.

Ричард снова это делал. Снова недоговаривал и окутывал загадками.

– Я ведь тогда вернулся… – Тихо проговорил Брессер, сцепив пальцы в замок и нервно начав покусывать губы. – Стоило слухам дойти до Архата, как я бросился к вам. Но не успел.

Я не верила своим ушам.

– Это хорошо… – Только и промолвила я.

Его бы постигла та же кара, что и нас. А мне совершенно не хотелось, чтобы и Ричард проживал в муках последние минуты жизни.

– Нет. Вовсе не хорошо.

Неужели он чувствовал вину? Заглянув в его светящиеся в ночи глаза, я увидела там море бушующей боли.

– Не кори себя, прошу. Ты ни в чем не виноват.

– Я уехал. Я позволил случиться тому, что случилось. И я не убил того, кто убил тебя.

Воспоминания, которые Брессер так тщательно подавлял в себе все эти годы, разрушили возведенные стены и они рухнули, накрывая его с головой.

Словно это было вчера, он переступил порог часовни…

Руки его дрожали, а в голове царила лишь одна мысль: «Пожалуйста, пусть это будет не она…»

Заглянув вовнутрь, взору открылась лишь толпа людей, обсуждающих грандиозную расправу над вампирами.

– Кто? – Бесцеремонно толкнув какого-то зеваку, задал единственный вопрос Ричард Брессер.

– Карнелия Стоутбери. Милену Гроссери захоронили двумя днями ранее, а потом… – Но дальше слышался лишь звон в ушах.

В душе все обрушалось. Опираясь о стену, на негнущихся ногах он вышел из часовни. Не пройдя и пары метров, Брессер осел на сырую землю, обхватил голову руками и издал вопль, от которого птицы испуганно взметнулись в небесную высь. По его щекам текли слезы, а губы дрожали и повторяли слова извинений, которым больше не суждено было дойти до адресатов.

– Да-а. – Раздался старческий, протяжный голос где-то за спиной. – Я постарался на славу. Было не просто разобраться с этой тварью.

Обернувшись, Ричард увидел дворника. На его шее красовался венок из ангелики. Старик поднял указательный палец и погрозил им, злобно хихикнув.

– Я всегда был и буду начеку. Так что, даже не смей напасть на меня, дьявольское отребье.

От Грегори разило ангеликой. В глазах щепало, а в носу до крови проедало слизистую. Старик не просто принимал отвар, но и обтирался им, будто лосьоном. Прикосновение до кожи могло обжечь, но вампиру это было безразлично.

Мгновение и указательный палец был вырван и отброшен в сторону кромки леса, а кровью убийцы окроплена трава. Брессер бы растерзал Грегори, не моргнув и глазом, если бы не выплеснутый в лицо травяной отвар. Ричард зарычал и принялся тереть глаза, лишь бы скорее вернуть пропавшее зрение. Но дворнику хватило этих мгновений, чтобы исчезнуть.

Ричард измученно провел рукой по лицу, сгоняя болезненные воспоминания.

Он не ответил на мой вопрос о том, почему же тьма так разрослась? Но я получила ответ на другой, не менее волнующий меня вопрос. Ричард Брессер не был тем бессердечным человеком211, бросившим нас в самый трудный момент.

Позади нас раздался хруст, и я порывисто обернулась, опасаясь столкнуться с еще одним исчадием тьмы. Облокотившись спиной и старый, дряхлый пень, Анна, как и Клэйтон забылась сном. Кора пня и без того была покрыта трещинами, а ощутив тяжесть тела рассыпалась вовсе и ведьма с кряхтением покачнулась.

– Ночи стали прохладными. Иди к Анне. – Проговорила я, по-прежнему не отрывая от нее взгляда.

Он хотел что-то ответить, возразить, но лишь поджал губы и тихо поднялся. Я так и провела оставшуюся часть ночи, сидя на склонившейся ветви орешника, чувствуя, как спину прожигал внимательный взгляд голубых глаз.

Глава 25

«Мисс Мерьель»

Отголоски лета стремительно уходили, оседая пыльцой соцветий на подоле платья, а пламенные закаты превращались в легкий шлейф воспоминаний, подобно ускользающему сну, который хотелось удержать на немного дольше.

Вся моя непростая жизнь была сосредоточена на паутине бесконечных хитросплетенных загадок. Я блуждала в этом таинственном мире, желая вырваться