Жестокие игры - Диксон Уиллоу

Мой стон слишком громкий, когда он сосет и кусает мою шею. Он не нежен, и я не хочу, чтобы он был нежен. Я наклоняю голову в сторону и прижимаюсь к нему, давая ему лучший доступ и молча прося еще.

Он издает один из тех довольных рыков и покачивает бедрами, чтобы провести своим членом по моей складке.

Бездумно я протягиваю руку назад и хватаю его за волосы. Но вместо того, чтобы тянуть его за волосы или пытаться оттолкнуть от себя, я притягиваю его ближе и держу на месте, пока он разрывает мою шею своим талантливым ртом.

Он стонет, прижимаясь к моей коже, и резко двигает бедрами, его темп становится яростным, когда он трахает мою складку так, как я хочу, чтобы он трахал меня.

Я едва осознаю звуки, которые издаю, пока мой сводный брат использует меня как секс-игрушку. В моей складке скапливается влага, а его предэкулят создает для него скользкий проход.

Каждый толчок его бедер достаточно силен, чтобы раскачать меня на кровати, и грубое трение одеяла о мой чувствительный член невероятно, так как боль и удовольствие смешиваются, создавая что-то новое.

Киллиан наконец отпускает мою шею, и резкая боль и жжение от множества засосов и следов укусов, которые, я уверен, там есть, только усиливают мое удовольствие.

Все одеяло мокрое, но у меня хватает сил сжать ягодицы вокруг его члена. Все годы плавания дали мне невероятно сильные ягодицы и бедра, и я вознаграждаюсь задушенным стоном, который точно говорит мне, насколько ему нравится это движение.

Ощущение полного окружения им почти так же возбуждает, как то, что он делает с моим телом. Невозможность двигаться, сжатые ноги, пока он использует мою попку как секс-игрушку, гораздо эротичнее, чем должно быть, и слишком легко погрузиться в эти ощущения.

Его дыхание учащается, и его тихие стоны и сдавленные крики — одни из самых возбуждающих звуков, которые я когда-либо слышал.

Киллиан не скрывает от меня своих эмоций, когда мы играем, но он тщательно контролирует себя. Я никогда не слышал, чтобы он так расслаблялся, и то, как он беззастенчиво использует меня, чтобы получить удовольствие, заставляет меня хотеть большего.

Он слегка сдвигается на мне, и при следующем толчке головка его члена задевает мою дырочку. Он не проникает в меня, но раскрывает меня настолько, что его кончик на мгновение погружается в меня, а затем выскальзывает обратно.

Я дергаюсь, как будто меня ударило током, когда жидкий огонь наполняет мои вены, и последние функции моего мозга отключаются. Прикосновение было простым, случайным и быстрым. Но, черт возьми, Киллиан ввел часть своего члена в меня.

— Сделай это, — говорю я, задыхаясь.

Киллиан не останавливается, но его ритм слегка сбивается, давая мне понять, что он так же удивлен моими словами, как и я.

Я хочу его, и я больше не буду притворяться, что это не так. Если он собирается провести эту ночь, трахаясь и развлекаясь с кучей случайных девушек, пока я буду сидеть один в нашей комнате, то я хочу его сейчас.

Для него это ничего не будет значить, я уже знаю это, но небольшая часть меня надеется, что, может быть, он подумает об этом позже, когда будет по уши в какой-нибудь случайной девчонке, которая приглянулась ему, или в той, что носит вонючие духи, которыми он был облит вчера вечером. И даже если он не подумает, по крайней мере, я не буду видеть его до конца вечеринки и смогу провести следующую неделю, прячась от него, когда мы вернемся домой, пока не переживу то, что со мной происходит.

И помимо всех этих мелочных мыслей, главная причина, по которой я хочу, чтобы он меня трахнул, заключается в том, что я не могу перестать об этом думать. Я никогда не был с парнем, никогда не думал о том, чтобы меня трахнули или отсосать член, но теперь я думаю только об этом.

Спать с ним, обнимающим меня каждую ночь, утешительно и избавляет меня от кошмаров, но это также разрушает мое душевное равновесие и либидо. Я не имею понятия, почему, но он никогда ничего не начинает ночью. Несколько невнятных слов и он трется своим твердым членом об мою задницу, и все.

Каждую ночь я крепко засыпаю, а просыпаюсь чертовски возбужденным в своей пустой постели, и это дразнит меня до безумия. Мне просто нужно однажды обладать им полностью, тогда я смогу снова думать о нем как о своем надоедливом сводном брате, с которым я иногда дурачусь, и перестать быть так чертовски одержимым им.

— Не говори того, чего не имеешь в виду, — предупреждает он тихим голосом. — Иначе ты получишь именно то, чего хочешь.

Я не колеблюсь, когда говорю:

— Трахни меня, старший брат.

Он снова издает грохочущий стон и засовывает руку между нашими телами, чтобы сжать и ухватить мою попку. Он не нежен, и я не хочу, чтобы он был нежен. Я хочу почувствовать его, хочу потом увидеть его следы.

— Смазка? — Его хриплый голос скользит в мое ухо, как теплый мед, и я делаю неопределенный жест в сторону прикроватного столика.

Вес его тела исчезает с меня. Холод проникает в мою кожу, когда он резко открывает ящик и вытаскивает бутылку смазки, которую я там храню.

Я не могу сдержать стон удовольствия, когда он снова накрывает меня своим телом, и я извиваюсь, прижимаясь к его твердому члену. Шуршание его одежды о мою обнаженную кожу напоминает мне, что он все еще полностью одет, а я совершенно голый, и это противоречие заставляет мой член пульсировать.

Я слышу щелчок открывающейся бутылочки смазки, а затем Киллиан вставляет колено между моими бедрами, заставляя меня раздвинуть ноги для него.

— Последний шанс остановиться. — Предупреждение в его голосе ясно, но я не обращаю на него внимания.

Я хочу этого. Я знаю, что это огромная ошибка, но мне все равно. Я могу возненавидеть себя позже.

Когда я ничего не говорю, Киллиан просовывает скользкий палец между моих ягодиц и прижимает его к моему отверстию. Я провел беглое исследование о том, как принять член, не чувствуя, что меня разрывают пополам, поэтому я знаю, что нужно вдохнуть, а затем выдохнуть и напрячься.

Он издает еще один из тех довольных звуков и вталкивает палец в меня.

Я задыхаюсь и