От любви не умирают - Валентина Николаевна Кадетова

«Ничего, милая, ничего. Привыкнет и успокоится, — старался утешить её Виктор. — Ты и меня пойми. Не буду же я с ней враждовать. Ведь это моя мать. Ты постарайся, как я, не обращать внимания».

Не обращать внимания… Только почему он последнее время после каждого визита к своей мамочке днями будто туча чёрная ходит? Слова от него не услышишь. Только думает, думает что-то да вздыхает, словно неприятность у него случилась. Нет, наверное, правда, что капля камень точит.

А тут ещё дочери его. Правда, Виктор никогда не таился от Людмилы, всегда предупреждал, что идёт к детям. И всё-таки каждый раз, когда он собирался туда, у Людмилы начинало трепыхаться сердце. Виктор, конечно же, понимал, что с нею происходит, но делал вид, будто ничего не замечает, на прощание бросал ей легкомысленное «пока» и уходил на несколько часов. А она за эти часы чего только не передумала, чего только не навоображала…

Но приходил Виктор, целовал её в щеку, улыбался и шутил, говорил, что соскучился. И через минуту Людмила сама смеялась над своими глупыми женскими подозрениями и забывала все неприятности. Виктор снова рядом. И глаза его снова светятся нежностью и обещанием радости. Вот уже год они вместе, а всё по-прежнему: и ласковые слова, и цветы, и незнакомое прежде счастье единения духовного и физического, счастье, от которого хочется одновременно и умереть, и стать бессмертной.

* * *

Тем летом Людмила (теперь уже точно навсегда) рассталась с Антоном и собиралась к матери, чтобы рассказать и про развод, и про то, что весь свой отпуск она проведёт в родительском доме вместе с Лёшкой. Будут они все вместе в лес ходить, ягоды собирать, грибы, травы. На травы у Людмилы, наверное, от десяти коллег заказ: «Людочка, насобирай обязательно! С твоими травами такой чай! Против него даже самые элитные — ничто!»

Да и матери надо помочь: грядки прополоть, жуков с картошки пособирать. А то всё на одни плечи. Невестка попалась городская, избалованная: «Не хватало мне ещё в навозе ковыряться!» Сама в деревню почти не ездит и Василя не любит отпускать. Мол, и дома дел хватает. А там одно дело у Василя: любимую жёнушку развлекать, чтобы не заскучала.

Настроение с утра почему-то было совсем плохое. Хотелось поскорее вырваться из городской сумятицы и очутиться на деревенской, до мелочей знакомой улице. В дизеле пыталась читать — не читалось. Считала остановки, казалось, что очень медленно тащится поезд. Едва дождалась той минуты, когда он остановился на её станции. Вышла на платформу, хотела наклониться, чтобы выбросить камешек, который попал в туфлю, да так и замерла, боясь поверить своим глазам: со ступенек соседнего вагона спускался Виктор! Она не видела его, наверное, лет пятнадцать, если не больше, но узнала сразу. Его нельзя было не узнать: по-прежнему необыкновенный, он не шёл, а плыл над серой людской толпой. И по-прежнему Людмила не видела никого, кроме его, Виктора, — её давней, безответной и, казалось, уже отболевшей первой любви. Он на какое-то мгновение остановил на Людмиле свой взгляд, и её сердце затрепыхалось: и он её тоже узнал? Виктор равнодушно прошёл мимо. Людмила горько улыбнулась: какое там «узнал»? Помнит ли он вообще, что она существует?

* * *

Тогда ей едва исполнилось четырнадцать, а ему было уже девятнадцать. Он танцевал в клубе модные танцы, провожал домой девушек (всякий раз новую), а Людмилу вместе с её подружками-подростками уборщица Кулина, одинокая и злая женщина с вечно красным лицом, хлёстким ивовым прутиком выгоняла из клуба.

Людмила же только из-за Виктора и прибегала сюда. Он был вовсе не похож на грубоватых деревенских парней. Невысокий, но гармонично сложенный, с большими прозрачными зеленовато-серыми глазами на смуглом лице, он казался Людмиле сказочным принцем. Наверное, такого ждала (и дождалась!) Ассоль.

Но «принц» не обращал никакого внимания на гадкого утёнка с острыми коленками и усыпанным веснушками носом.

Однажды, когда Людмила вместе со своей лучшей подружкой Ниной после очередной неудачной попытки пробраться на танцы пулей летела из клуба, Виктор неожиданно заступился:

— Не трогай их, тёть Кулина. Может, вот эта глазастая, — он коснулся Людмилиного плеча, — невестой моей будет. А ты её прутом. Нехорошо. Правда, Настенька?

— Люда я, — закраснелась она и замерла в ожидании чуда: неужели он пригласит её на танец? Она ведь так хорошо танцует!

Но чуда не произошло.

— Ну, какая разница: Настенька или Люда? Главное вот что. Если не хотите Кулининого прутика попробовать, то идите себе домой и ложитесь спать. Во сне быстрее растут. Вот вернусь из армии, а вы как раз повырастаете.

В скором времени его и вправду забрали в армию. Людмила с полгода, наверное, прячась от матери где-либо в закутке, плакала совсем взрослыми горькими слезами, а потом правдами и неправдами добыла Викторов адрес и решила написать ему письмо. Что она там писала, сейчас подробно не помнит уже. Помнит только, что длинное письмо заканчивалось словами: «Я жду тебя и буду ждать всегда».

Долго она хранила то письмо за обложкой своего школьного дневника, но послать так и не осмелилась.

После школы поступила в институт и понемногу начала забывать своего «принца». Только при воспоминаниях о нём рождалась в душе боль. Но эта боль уже не была такой щемящей, как прежде. Людмила думала о Викторе со светлой грустью, как думают о дорогом, заветном, но недосягаемом, неосуществимом.

Виктор после армии остался на сверхсрочную службу. Его отправили сначала на Дальний Восток, потом вообще куда-то за границу. К тому времени он уже успел жениться и за границу уехал с женой. Людмиле рассказывали, что жену Викторову зовут Катей, что красотой она не блещет, зато из небедной семьи. Поговаривали, что Виктор польстился на богатство и на то, что влиятельный тесть поможет ему сделать военную карьеру. А иначе как было объяснить, что Виктор взял в жёны такую неприглядную девушку? Но с карьерой почему-то не сложилось. Недавно Виктор вышел в отставку в звании капитана, переехал в Гомель, где ему выделили трёхкомнатную квартиру, и устроился на работу в охранное ведомство.

Людмила вышла замуж на последнем курсе института. У Виктора к тому времени уже было две дочери.

Прошло столько лет! Она и не думала, что встреча с Виктором так разволнует её, возбудит тревогу в душе, поднимет на поверхность то, что, как она думала,