Хозяин драконьей горы - Людмила Закалюжная

взглянул на супругу и так они и сидели, смотрели друг на друга некоторое время. Затем купец поднялся, подошел к диванчику и наконец обнял плачущую Анну Алексеевну. Общее горе больше не разделяло супругов – напротив, эти несколько дней словно вернули им понимание, что в беде и радости надо быть вместе.

– Мы ее найдем. Обязательно, Анечка, – шептал Борис Игоревич, прижимая супругу крепче к груди, а после слушал с возрастающей горечью, как Анна Алексеевна сбивчиво пересказывала разговор с князем Юрьевским:

– Он сказал, чтобы я отправлялась к стражам порядка, а после… герцог Муромский… он тоже был у императора… ждал, когда его примут, когда вышел от государя сказал, что князь Юрьевский мне не помощник и лучше обо всем рассказать тебе, а они с князем уезжают в Драконьи горы, – Анна Алексеевна перестала плакать, лишь шмыгала носом. Затем достала платок, чтобы вытереть слезы.

– Зря, ты пошла к императору и зря говорила с князем, – хмурясь произнес Борис Игоревич. – У меня есть подозрения, что князь и затеял похищение Марго. Еще бы выяснить, кто ему помогал.

– Ах, – выдохнула Анна Алексеевна. – Я же не знала… Прошка, вот с кем надо еще поговорить. Мне показалось, он юлит.

Тут в дверь кабинета постучали и не дождавшись разрешения войти показалась на пороге встревоженная нянька Нюра.

– Прошка, гад такой. Подслушивал о чем вы говорили в кабинете, а потом вдруг кинулся к себе наверх. Не верю я ему, хозяева дорогие. Ой не верю, – заохала старуха.

– Ты что следила за ним? – недоуменно спросил Борис Игоревич.

– Я велела, – ответила за няньку купчиха. – Видимо, и не болел вовсе Прошка, как чувствовало мое материнское сердце.

Чета Белолипецких вышла из кабинета и направилась к комнате секретаря на второй этаж. Когда Борис Игоревич шел по коридору, Анна Алексеевна и нянька держались позади, в этот момент открылась дверь комнаты Прошки, он осторожно выглянул… И замер.

– Вижу тебе лучше стало? – громовым голосом сказал купец, подмечая, как побледнел Прошка.

– Меня все еще морозит, Борис Игоревич. Я услышал шум и решил посмотреть в чем дело. Видимо из-за температуры – показалось, – вывернулся секретарь.

– Для больного ты слишком свеж и одет для прогулки, – едко подметила Анна Алексеевна, она быстрым шагом обогнала супруга и теперь стояла напротив Прошки. Он стал белым как стена, а на лбу появились капельки пота. Взгляд секретаря метался между купчихой и купцом, который к нему приближался. Борис Игоревич не понимал, что он сделал такого, что Прошка его предал. Вырастил, дал работу и кров, научил бухгалтерскому делу, платил исправно. Что было еще нужно?

Прошка не выдержал напряжения, толкнул, так сильно Анну Алексеевну, что она упала и нянька кинулась ей помогать, а сам секретарь бросился наутек в противоположную сторону к потайной лестнице для прислуги. Борис Игоревич метнулся к жене.

– Со мной все хорошо, догони его, Борюшка, – воскликнула супруга. Купец бросился вслед за секретарем. По дороге Борис Игоревич кричал, чтобы слуги задержали Прошку. На что надеялся предатель? Убежать через черный вход? Зря. Секретарь как только оказался на первом этаже, выскочил с потайной лестницы, его тут же скрутили и один из лакеев придавил Прошку коленом к полу, а второй выкручивал мерзавцу руки. Тут подоспел уже и Алексей.

– Поднимите его? – приказал старший сын и после обратился к отцу. – Что случилось?

– Допросить… надо, – тяжело дыша прохрипел Борис Игоревич, держась за правый бок. – Потом связать и бросить в погреб, Чернышову все… сообщить.

– За что? Борис Игоревич? – запричитал Прошка, когда купец приказал связать секретаря и принести розги. – Я же вам верой и правдой! Столько лет! Не виноват я в бегстве Маргариты Борисовны. Клянусь!

– А зачем побежал? – строго спросил Борис Игоревич, уже не сомневаясь в Прошкиной виновности. Слуги уже несли хозяину розги. Купец решил сам выбивать признание. – Да еще хозяйку толкнул. Я тебя только за Анну Алексеевну выпорю.

Розги свистнули в воздухе и с хлестким звуком прошлись по спине секретаря. Купец, привыкший к счетоводным книгам, а не к порке, дышал тяжело – больше от ярости, чем от усталости.

– Говори, подлец! Князь Юрьевский тебя подкупил? Или по собственной воле действовал? Решил разорить меня? Дочери лишить? – каждый удар сопровождался вопросом, который задавал купец хриплым голосом.

Прошка, стиснув зубы, мотал головой. Но когда выносить порку уже не смог, завыл:

– Не князь! Господин Уваров! Секретарь… денег дал… много… Уйти я от вас хотел, а вы… не отпускали…

Купец, услышав имя Уварова, замер с поднятой розгой. Его лицо исказилось от гнева, но теперь, это была не слепая ярость, а холодная злость.

– Я давно хочу сам… в гильдию… сам быть купцом, а золота для взноса не было и еще вы… не отпускали… хочу сам…, – бессвязно рыдал Прошка.

Борис Игоревич медленно опустил руку и приказал слугам:

– Бросьте в подвал. Пусть посидит до утра, подумает о своем предательстве.

Не ожидал купец… не ожидал. Вырастил гада на свою голову!

– Простите, Борис Игоревич… Простите! Не отдавайте стражам, ноги… ваши целовать буду… только… простите, – умолял бывший секретарь, пока слуги тащили его в погреб.

– Создатель, – с горечью произнесла Анна Алексеевна. – Ради купеческого статуса на преступление пошел… Не прощу. Никогда.

Супруга взглянула на купца. Он бросил на пол розги и тяжело ступая направился в кабинет.

– Водки принеси, – бросил слуге и тот кинулся выполнять приказ хозяина. Смутно Борис Игоревич припоминал разговор с Прошкой, когда тот заикнулся о своем деле, но купец отказал. Прогорел бы секретарь, тяму у него не было. Вот считал хорошо, а дело вести, да еще собственное… нет. Поэтому жалования добавил, чтобы Прошке больше в голову не лезли дурацкие мысли. Значит… не помогло.

– Ничего не понимаю, отец, – начал вслух рассуждать Алексей, когда вошел вслед за отцом. Супруга же стояла в дверях, держась за сердце. Нянька Нюра, отправила служанку за успокоительным для хозяйки, а сама поддерживала Анну Алексеевну за локоть, шепча, что лучше присесть на диванчик. – Для чего все это? Разве мы Прошку обижали, да он нам с Сашкой почти братом был, выросли вместе, а Марго… он же и с ней няньчался и жалел ее всегда, когда мы с братом ее обижали.

– Пригрели змею… пустили в свой круг, – прошептала Анна Алексеевна, она без сил опустилась на диванчик.

– На восточный торговый путь нацелился, мерзавец, – хриплым голосом произнес Борис Игоревич. – Уваров наобещал ему горы и видимо неплохой задаток дал, раз Прошка решился на преступление. Как он Марго уговорил сбежать, завтра Чернышов узнает. А я мерзавца видеть больше не хочу.