Эпоха героев - Нира Страусс

которые могут быть затребованы. Он также хотел, чтобы главную улицу Анисы расчистили и привели в порядок для гонок на верблюдах, а в цитадели устроили ярмарку, достойную Теу Биада в столице.

Чем больше требований выдвигал фэйри и чем больше задействовал ресурсов, тем яснее становилось: его разум полностью оторван от реальности. Ни одно разумное и осознанное существо не стало бы устраивать такой праздник, когда королевство оставалось нестабильным. Когда новости о восстаниях, убийствах знати и всё ещё загадочном исчезновении принца Брана не прекращались. Когда в Анисе не хватало еды, потому что не было торговли.

Хуже всего было то, что всё больше фэйри чувствовали себя уютно в цитадели и начинали поддерживать бредовые идеи Волунда. Они воспринимали Лугнасад как доказательство своей свободы — особенно после того, как стало известно, что у фэйри проросли рога самага.

Я вышла в атрий, чтобы попытаться в двадцать второй раз пройти первое испытание Фианна. Над моей головой проскользнула тень, и я отказалась поднять глаза.

Мэддокс в последние недели всё чаще появлялся в кварталах Анисы. Помогал. Следил за порядком. Ел в одиночестве. Он стал далёкой фигурой, которую я могла увидеть разве что мельком — если повезёт.

Чем сильнее он отдалялся, тем сильнее я стискивала зубы. Все уже поняли, что что-то происходит, но даже Гвен больше не осмеливалась спрашивать. Может, из-за выражения моего лица. Я и сама не хотела об этом говорить. Потому что… в чём, собственно, заключалась проблема? В том, что Мэддокс так возбуждён и так меня хочет, что отказывается ко мне прикасаться? Одно только воспоминание об этом злило меня. Даже стыдно становилось.

Я доверяла Гвен, Вел и даже Сейдж больше, чем кому-либо за последние годы, кроме своей сестры. Но я оставалась собой — и делиться личным, когда сама не знала, что сказать…

Всё это казалось глупым. Раздражающим.

С этим чувством я прыгнула в первый колодец с очередным никудышным щитом и приготовилась к тому, что Оберон и компания снова попытаются превратить меня в швейцарский сыр.

К тому моменту моя левая рука стала настолько выносливой, что не дрогнула даже после двухсот копий. Я видела, слышала и чувствовала приближение снарядов задолго до того, как они достигали меня. На второй колодец я перешла куда быстрее, чем в первый раз.

Часть меня была уверена, что должна была пройти это испытание ещё несколько дней назад. Что на самом деле всё не так уж сложно, стоит лишь уловить суть, и тело привыкает.

Проблема была по-прежнему…

Тайна, — прошептал кто-то мне на ухо.

Я охнула и почесала ухо плечом. Копьё пролетело в сантиметре от моего лба. Я уже была в третьем колодце, дышала тёплым, затхлым воздухом и выдыхала собственную усталость. Что, чёрт возьми, это было?

Я снова это выдумала?

Тьма обволакивала моё тело. Плечи, руки, торс, ноги — она витала повсюду, готовая вмешаться. Я чувствовала, как она шевелится между моей одеждой и костями, беспокойная в этой могильной яме. Она отвлекала меня. Я знала, именно из-за неё у меня ничего не выходит.

Она была…

Тайна.

Ладно. Хорошо. Я больше не могла продолжать убеждать себя, что это всего лишь плод моего воображения или какая-то ошибка истощённого мозга.

Что такое «тайное»? — спросила я про себя. Это ощущалось странно. Не так, как когда я разговаривала с Мэддоксом. С ним я всегда ощущала присутствие кого-то другого, будто мои слова действительно находили отклик.

Победа, — ответила.

Голос был моим. Что ж, логично. Мы были одним целым.

Я без труда поняла, что она имела в виду.

Это жульничество.

Победа, — просто повторила. Будто это было единственное, что имело значение.

Щит треснул. Этот продержался дольше обычного. Я осталась одна, с краем колодца на уровне лба, вынужденная держать руки поднятыми, по одной расколотой палке в каждой, чтобы отбивать копья. Я даже не знала, сколько ещё осталось. Триста? Двести пятьдесят?

Я не хотела быть в этой яме, чёрт подери.

Да чего уж там — я даже не хотела быть в Анисе. Мне бы хотелось побывать здесь при других обстоятельствах, но уж точно не так.

Я хотела, чтобы всё это закончилось. Чем больше я об этом думала, тем бессмысленнее мне казались испытания Фиона. Разве у меня не текла в жилах кровь богов? Разве во мне не была магия самой богини смерти?

Да, да, — с воодушевлением заговорила тьма. Магия, кровь, магия.

Бессмертный ведь не обязан знать. Он не заподозрит. Я уже провалила всё три недели подряд. Всё моё тело было покрыто ссадинами и синяками. Пришло время победить.

Победа, — прошептала тьма.

Я стиснула зубы, когда заноза вонзилась мне в щёку.

Победа, — согласилась я. Так, чтобы никто не заметил.

Она вырвалась из меня с невероятной скоростью, словно боялась, что я передумаю. Впилась в землю вокруг меня, вне поля зрения, и я почувствовала, как она проникает сквозь почву атриума. Она появилась у ног Оберона, Персимон и Мидоу. Ощупала их ботинки. Поднялась вверх почти невидимой тенью, пока не нашла незащищённое место в районе голеней — участок обнажённой кожи.

Следующие копья промахнулись. Не все. Некоторые всё ещё летели в мою сторону, но многие так и не долетели. Персимон нахмурилась, когда одно копьё просто проплыло пару метров в воздухе и упало, не долетев с нужной силой. Оберон посмотрел на свои руки, когда бросил два сразу, и вместо того чтобы попасть в яму, они воткнулись в керамику по обе стороны. А Мидоу выругался, когда копьё выскользнуло у него из пальцев и чуть не отрубило мизинец на ноге.

Среди всех этих промахов, сбоев и неудачных бросков я услышала, как Фион крикнул:

— Последние три!

Возвращайся, — попросила я тьму.

Я отразила последние три броска глухими ударами. Я не чувствовала рук. Мышцы плеч были онемевшими, и, в который раз, земля забралась мне даже под нижнее бельё.

Но когда всё закончилось, я усмехнулась — яростно, по-настоящему.

Фионн протянул мне руку, чтобы помочь подняться, и я приняла её. Оттолкнула его воспоминания с ленцой, едва касаясь. На коленях, измученная, я добралась до края круга и приняла стакан воды, который подал мне Оберон. Его изучающий взгляд я проигнорировала.

— Я прошла, — выдохнула я, тяжело дыша.

Фионн кивнул:

— Прошла. Хотя на то, чтобы понять, ушло гораздо больше времени, чем я ожидал.

Персиммон вытянул руку, покачивая пальцами:

— Я же говорил. Плати.

Фионн полез в карман и с глухим звоном высыпал в ладонь фэйри несколько золотых монет. Я прищурилась, с подозрением глядя