Арестантка: Тюрьма Рая - Нина Вайшен

Нас встречала толпа застывших в предвкушении чего-то работников станции, несколько десятков вадовцев держали их поодаль. Мой взгляд выхватил из людской массы одно лицо. Русоволосый мужчина, он был мне очень знаком и вызывал дрожь по телу. Только я всё никак не могла вспомнить.

Вперед, ближе всего к нам, вышли четыре человека. Две женщины, одна такая же робкая и воздушная, как Алисия, в красивом золотистом платье, вторая тоже в платье, но в повседневном, скорее, похожем на голубую рабочую униформу.

Двое мужчин. Они были брюнетами. Один высокий и полноватый, а другой худой и низкий. И опять же, скуластое лицо второго показалось мне знакомым.

Русоволосый из толпы вдруг сделал шаг навстречу мне и подмигнул. Путь ему преградил вадовец. Я ощутила тошноту, подкатившую к горлу. Кто же это такой? Я подняла руку потереть лоб и случайно заметила, что на подмышке дырка. Черт, я порвала платье, когда в порыве большой любви запрыгивала на Троя.

А русоволосый мужик неотрывно пялился на меня.

— Приветствую тебя, 3112! — закричал он. — Ой, простите, приветствую вас, Мисс Гонсалес!

Его сухой, скрипучий, прокуренный голос резанул по нервам. Заставил закусить нижнюю губу от ужаса накативших воспоминаний. Краем глаза я увидела, как ухмыльнулся Гомер.

— Всё хорошо? — спросил Трой, заглядывая в глаза. — Ты будто призрака увидела.

— Всё хорошо, — ответила я, улыбаясь Гомеру в ответ, но чертовы ноги стали ватными.

Глава 14. Приветствие

Винсент

(Час назад)

— Отец сказал нарядить тебя, как мою охранницу, — понуро сказал я, аккуратно засовывая белый платок в карман пиджака.

Кали потуже затянула на себе ремень моих тёмно-синих брюк. Я, затаив дыхание, наблюдал.

— Интересно, почему он вообще согласился, чтобы я шла на прием? — она укоризненно сощурилась, заметив на себе мой взгляд. — Спасибо, что снял шокер.

— Ну, ты вроде не бросаешься на меня, — я пожал плечами и продолжал исподволь разглядывать Кали. — Так что в нëм нет необходимости.

Мне нравилось, как сидели на её бёдрах мои штаны. Слегка обтягивали ягодицы. Конечно, я привык к женщинам в платьях, но Кали сводила меня с ума и в таком наряде. Какую-то головокружительную оторопь вызывало то, что Кали в моей одежде. Моя рубашка трётся о её грудь. Пряжка моего ремня недолго касалась кожи её живота, прежде чем она заправила рубашку в брюки.

Кали вела себя отстранённо. Иногда посматривала сверху вниз, как на отсталого.

А я всё равно какой-то своей наивной частью надеялся, что Кали скажет: «Не хочу я к Трою, останусь с тобой». Хотя нет, это было слишком, просто ужасно не хотелось с ней расставаться.

Кали ничего не говорила, а я прямо-таки нуждался в том, чтобы продолжить разговор. Вспомнил, что не ответил на вопрос.

— Отец всегда старался прислушиваться ко мне, даже ради моего спасения отрёкся от Империи, — пробормотал я, как-то уж совсем беззастенчиво разглядывая Кали. — Просто нужно соблюдать приличия, по крайней мере, пока.

— Ну дальше ты отведешь меня к Трою. Императорский приказ, надеюсь, освободит меня от обязанности крутиться рядом с тобой… — голос Кали звучал холодно, словно завывание вьюги.

Она легко отмахивалась от меня. Кали было не жаль расставаться.

— Да, приказ Троя тебя освободит от моего общества, — сказал я, помогая Кали застегнуть манжет на рубашке.

Пуговица в форме логотипа ВАД в виде рычащего снежного барса и взлетающей ракеты на заднем фоне серебристо блеснула в свете ламп.

Глядя на неё, Кали скривилась. И почему-то гневно посмотрела на меня.

— Понимаю, ты не любишь имперское, — сказал я. — Но из рубашек…

— Люди из ВАД убили моих родителей, — сухо произнесла она, перебив меня.

— Мне жаль, — только и смог выдавить из себя я. — Твои родители совершили какое-то преступление?

— Украли контейнер еды для голодающих на Альфе.

Я на миг прикрыл веки и шумно сглотнул слюну. Твою мать. На грудь будто положили камень. Я знал, что имперские службы творили беспредел на Альфа Центавра, но никогда это не было так близко ко мне. И от того так болезненно.

— Да ты в обморок не падай, тонкая душа, — усмехнулась Кали, застегивая второй манжет, на этот раз со спокойным лицом. — Я давно это пережила, чай не маленькая. А твоя мать осталась на Земле?

— Умерла год назад, а до этого пять лет жила в психиатрической лечебнице, — поделился я, мне почему-то хотелось быть откровенным.

— А что с ней было?

— Тяжёлая депрессия, у мамы было три попытки… свести счёты с жизнью, после третьей её и определили в лечебницу, — мрачно ответил я.

— Отец твой довёл?

— Не знаю, — заключил я, больше не желая продолжать тему.

— Я тоже однажды хотела покончить с собой, но сестра сильно стукнула меня по башке за такие мысли, и всё прошло, — Кали как-то по-дружески растрепала мне волосы, словно почувствовав, что мне стало не по себе.

— Пошли, — сказал я. — Отец уже ждёт нас на станции.

— Подожди, Винс, — Кали зашла мне за спину и вдруг медленно поцеловала в шею, сразу над воротником.

Я от этой ласки замер, не понимая, как отвечать. Сладкая истома отработала не хуже парализатора, сковав меня слабовольного, измученного желанием этой ласки. Хотелось ещё. Ну же, Кали… Слишком мало.

Я даже забыл о том, что сам отказался от поцелуя. Даже чуть шеей подался назад, чтобы Кали поцеловала снова. Снова хотел ощутить парализующий яд удовольствия.

Но внезапно сначала по коже разлилась прохлада, а затем тонкая пекучая боль. Как от серии инъекций. Дистанционный шокер! Я зашипел сквозь зубы.

— Не бойся, будешь хорошим мальчиком, — Кали прошептала мне на ухо, — Больно не будет.

— Зачем? Я же и так не сделаю тебе ничего плохого, — пробубнил я непослушным от неожиданности голосом. — И как ты достала шокер? Я же спрятал его.

— От меня ничего не спрячешь. Ты моя страховка на всякий случай. Мало ли, твой отец или Гомер снова подумают о моей ликвидации, — она потерялась носом о мочку моего уха, обожгла дыханием кожу. — Ничего личного.

Да, шокер вряд ли убьëт, а вот сделать из меня имбецила с текущей изо рта слюной вполне может. Внутри кипела злость. Я купился на ласку, а меня ждал шокер. Вот стерва. Я её спас. Я обманывал отца, Гомера… А она! Огромных усилий стоило сделать глубокий вдох.

— Как это ничего личного?! — прорычал я. — Ты…

Мы встретились взглядами, и я резко оборвал себя. В её темных глазах, где-то под коркой чёрного льда притаилось озорство. Да и