Кто хочет замуж за герцога? - Сабрина Джеффрис

Не боится и при этом продолжает убеждать себя в том, что она заслуживает лучшего мужа, чем он.

— Я права? Поэтому вы утратили веру в семейное счастье?

— Отчасти поэтому, — со вздохом признался Торн. — И отчасти потому, что я своими глазами видел, каким несчастливым может быть брак. — Торн ловко перевел стрелки. — Как, впрочем, и вы. Вы сами говорили, что ваша мачеха с тем же успехом могла бы быть вдовой — так мало участия в ее жизни принимает ваш отец.

— Да, но я не считаю, что их брак несчастливый. Они не ссорятся. Просто каждый из них занят своими делами, и общих занятий у них нет. Мой отец… Он просто не семейный человек по природе. Я думаю, у него есть любовница. Возможно, не первая и не вторая по счету. Но точно я не знаю. Он не настолько глуп, чтобы афишировать свои внебрачные связи. — Говоря об этом, Оливия смотрела вдаль, но сейчас она приподнялась на локте и взглянула Торну в лицо. — Так чей же несчастливый брак вы наблюдали так близко? Брак вашей матери с отчимом?

— Нет. Мои родители, как и ваши, не чувствовали себя несчастными. Но и любви между ними не было. Основой их брака служили соображения сугубо практические, и обоих это устраивало. Скажу больше: они явно нравились друг другу, но того самозабвенного обожания, о котором пишут поэты, в их отношениях не было, — ответил Торн. Он помолчал, перебирая ее золотистые локоны. — Смею предположить, что их брак вполне можно назвать счастливым как раз потому, что пресловутая «любовь» там не присутствовала.

— Возвращаясь к теме несчастливого брака, — не унималась Оливия, — я делаю вывод, что вы не могли наблюдать его «от первого лица», потому что, во-первых, не были женаты, а во-вторых, брак между вашей матерью и отчимом, который заменил вам отца, не был несчастливым. Получается, что вы просто ищите оправдание своему легкомысленному желанию не обременять себя лишними обязательствами.

«Сделай ей предложение, осел! Она открытым текстом говорит тебе, что этого хочет!»

Но Торн не внял голосу совести.

— Поверьте мне, из постелей замужних светских леди я имел возможность увидеть достаточно много несчастливых браков. Они думали, что я помогу им хотя бы на время забыть об их несчастье. Но они заблуждались.

— И много их было у вас? Замужних женщин? — с болезненным укором спросила Оливия.

Зачем он несет эту чушь? Торну определенно не хотелось говорить о женщинах, побывавших в его постели. Особенно с Оливией.

— Вполне достаточно для того, чтобы утвердиться в скептическом отношении к браку с дамой из высшего общества. Юные особы, пытавшиеся мне понравиться, делали это лишь потому, что я герцог, притом богатый герцог. Я как таковой их не интересовал. Ни их, ни упомянутых ранее замужних леди. Я был всего лишь средством для достижения цели.

— Как вы можете так уверенно об этом говорить? — искоса глядя на него, сказала Оливия. — Я не имею в виду замужних дам.

— Я просто знаю, что так оно и есть, — сказал Торн и, повернувшись на бок, улыбнулся Оливии. — Нам обязательно говорить об этом сейчас? — Он провел рукой по ее груди и поцеловал в губы. — Я могу предложить множество иных, куда более приятных занятий.

«Негодяй! Подлец! Мерзавец!»

Да, он такой! И останется таковым еще какое-то время. А сделать ей предложение он еще успеет.

Глава 12

Проснувшись, Оливия не застала Торна в постели. И, судя по тому, как ярко светило в окно солнце, он поступил мудро, покинув ее, не дожидаясь ее пробуждения. К тому же, раз его рядом не было, она могла собираться без суеты.

Оливия потянулась и, довольная, свернулась калачиком под теплым одеялом. За эту ночь они с Торном занялись любовью дважды, и хотя после второго раза внизу саднило, она чувствовала себя настоящей женщиной. Женщиной, познавшей блаженство. Женщиной, принадлежавшей мужчине.

Его женщиной.

Она посмотрела на пустую подушку, где еще оставался след от его головы, и вдруг поймала себя на мысли, что все произошедшее могло бы быть лишь игрой ее воображения.

«Глупости», — тут же сказала она себе. Он был здесь и обращался с ней так, словно она была для него особенной.

«Совсем как тогда, девять лет назад, когда маман пришлось его шантажировать, чтобы заставить сделать предложение?» — насмешливо поинтересовался внутренний голос.

— Тихо! — вслух прикрикнула на него Оливия. — Дай мне еще немного поблаженствовать, ладно?

И тут как раз в спальню, запыхавшись, вбежала горничная.

— Как хорошо, что вы наконец проснулись, мисс! Ваша мачеха приехала, и она рвет и мечет! Сейчас она в гостиной с его светлостью и требует вас.

Понадобилось какое-то время, чтобы сказанное горничной дошло до умиротворенного сознания Оливии, но, когда это произошло, от былой эйфории не осталось и следа. Ею овладела паника.

«Господи! Откуда маман узнала, что я в Роузторне? И сейчас она говорит с Торном…»

Оливия хотела было встать, но вспомнила, что на ней нет ничего, и этот факт не может не вызвать у горничной подозрения.

— Вы не могли бы принести мне кофе? Иначе я просто не смогу вынести общество маман.

— Да, конечно. Но вам все же, наверное, стоит поторопиться. Его светлость, кажется, леди Норли… немного… раздражает.

— Кто бы сомневался, — пробурчала себе под нос Оливия.

Едва горничная вышла в коридор, Оливия спрыгнула с кровати, и, отыскав ночную сорочку, спешно в нее облачилась. И только тогда она заметила, что вчерашнее ее платье прилежно висит на спинке стула, а чулки и нижнее белье, аккуратно сложенные, лежат на стуле. Она точно этого не делала. Следовательно, это сделал он.

Оливия бросилась в смежную гостиную, к подоконнику, на котором сидела, когда он вытаскивал шпильки из ее прически. Вытаскивал и бросал на пол. Ни одной шпильки на полу она не увидела. Выходит, он их все собрал с пола и куда-то положил.

И точно, они лежали на трюмо в спальне. Надо признать, Торн очень постарался сберечь ее репутацию.

Одно из двух: либо он демонстрировал подчеркнуто бережное отношение к женщине, на которой собирался жениться, либо он с особой тщательностью заметал следы, чтобы жениться на ней не пришлось. Стоит ли сомневаться, что он проделывал эти манипуляции множество раз со своими замужними любовницами…

Горничная вернулась, сказав, что кофе сейчас принесут и, подойдя к кровати, замерла, словно увидела что-то странное.

— Мисс, — сказала горничная, указывая на одеяло, — там… э… кровь.

Торн все предусмотрел, кроме главной улики. Оливия сочиняла на