Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки - Ксения Мэо

Наклоняется и горячо выдыхает мне на ухо:

— Не бойся, тебе понравится.

Смотрю на него расширенными глазами. Наверное, в них плещется паника.

— Т-т-только не стискивай меня с-с-сильно… — мямлю заикаясь.

Он резко, словно от пощёчины, отстраняется.

— Стискивать? Да за кого ты меня принимаешь? Я по-твоему дикарь? — вспыхнувшее было негодование сменяется в его голосе успокаивающими интонациями: — Ты полетишь у меня на спине. Т-щ-щ… Не бойся, я не позволю тебе пострадать. Больше никому не дам тебя в обиду.

По телу пробегает теплая волна. В груди разливается жар. В душе смешивается всё: страх, любопытство, предвкушение и… желание.

Эдвард отпускает меня, отходит, и через мгновения передо мной уже огромный черный зверь. Он приближается, заглядывая мне в глаза. Потом преклоняет голову на длинной шее, сгибает передние когтистые лапы. Его мощный хвост ложится вдоль бока, приглашающе подрагивая.

Выдыхаю и, стараясь не сделать больно, встаю на драконий хвост, упираясь руками в чешуйчатые бока. Дракон осторожно подносит меня к основанию шеи.

Усаживаюсь там, словно на спортивный мотоцикл. Правильнее было бы сказать, что ложусь, прижимаясь животом и грудью к могучей шее, подгибаю ноги (благо широкая юбка позволяет расположиться довольно свободно) — они удобно упираются в мощные лопатки, обнимаю руками дракона.

Моё тело прекрасно знает, как лучше устроиться. Видимо, Аделина нередко летала так. Странно, я ожидала, что будет жёстко, колюче, твёрдо. Но нет, мне удобно и тепло. Прижимаюсь щекой к чешуйчатой шкуре и закрываю глаза.

Тело бьет мелкая дрожь. Задерживаю дыхание.

Эдвард выпрямляется и плавно поднимается в воздух. Сердце начинает биться сильнее. Дышу глубоко и медленно, в такт вздымающимся и опускающимся за спиной крыльям.

Воздух становится холодным. Но от дракона исходит настоящий жар, который согревает, не дает замерзнуть.

Мне сначала боязно, но постепенно я привыкаю и к этому положению, и к температуре воздуха, и к темпу движения дракона. Мне совсем не холодно. Наоборот — уютно и безопасно.

Я наконец отваживаюсь открыть глаза.

54

От увиденного чуть не забываю, как дышать. Далеко внизу в лунном свете сверкают узкие ленты речушек. Проносятся крошечные скопления тусклых огоньков — небольшие селения.

Приподнимаю голову и осторожно осматриваюсь. Над нами чистейшее бездонное небо, в котором перемигиваются звёзды. Со стороны к нам крадётся громада многослойного облака.

Это невероятно красиво и величественно. На ум сами собой приходят строки Державина: «Открылась бездна, звезд полна. Звёзда́м числа нет, бездне — дна». М-да… Это вам не «Тайны сердца».

Мы летим долго, несколько часов. Наверное, Эдвард мог бы перемещаться быстрее, но он не торопится. Из-за меня? Или просто устал…

Время пролетает почти незаметно. Я погружаюсь в созерцание великолепия северной ночи. Словно впадаю в транс. Может, даже сплю. В голове проносятся мысли, но я не могу зацепить ни одну из них. Ощущаю лишь трепет и восторг. Восторг от ночи, от мощи дракона, от осознания, что я восседаю на его могучей шее. Ощущаю совершеннейший экстаз от полета. А еще жар от чешуйчатой шкуры. Горячо не только от нее, горячо внутри меня.

Когда небо на востоке начинает светлеть, Эдвард принимается медленно снижаться. Первые лучи выхватывают высокие шпили величественного замка. С этой точки обзора не сразу узнаю дворец, который так негостеприимно встретил меня в этом новом мире.

Вскоре Эдвард приземляется на огромном балконе с изрезанными драконьими когтями массивными перилами. Бережно опускает меня на пол. Я отступаю и наблюдаю за превращением дракона в человека.

Я не знаю, куда себя деть, куда пойти, где тут что. Стою и жду. Эдвард приближается и кладет обе руки мне на плечи:

— Добро пожаловать домой, — в его голосе теплота и нежность.

— Этот дворец был домом Аделине, — возражаю тихо и смотрю вниз. — Не мне.

— Значит, — Эдвард говорит чуть твёрже, но не давит, — он станет твоим домом. Я всё сделаю для этого.

Поднимаю взгляд на его лицо. Он твёрдо убежден в том, что у него получится. А я не могу выкинуть из головы те кошмарные часы, которые провела в подземелье этого замка. Мой дом в Зеленой, жители которой проявили ко мне настоящую доброту.

Эдвард осторожно касается ладонью моего подбородка и нежно приподнимает его, заглядывая мне в глаза:

— Я же тебе не солгал, когда говорил, что полет тебе понравится… Драконы, знаешь ли, чувствуют настроение того, кого переносят. Вот и тут — доверься мне. Я сделаю этот замок твоим домом, в который ты будешь стремиться всей душой. Даже из своей Зеленой.

Меня словно обжигают его нежные касания. Кажется, что кожа под его могучими руками горит. Но я вдруг осознаю, что это просто румянец. Да я покраснела, как школьница!

Ну нет! Еще не хватало влюбиться в этого деспота! Хотя… Меня уже тянет к нему неведомой силой. Но это наверняка просто шалят гормоны. Меня так долго никто не касался с таким жаром и нежностью — да что там, даже муж из прошлой жизни не трогал меня так, чтобы мое тело реагировало подобным образом.

Сопротивляясь внутреннему желанию стоять так и смотреть в эти странные, горящие нечеловеческим огнем, глаза, отстраняюсь. И Эдвард меня не удерживает. Хотя во взгляде мелькает сожаление.

— Легко же ты готов заменить настоящую Аделину на незнакомую женщину, — с укором бросаю в его красивое мужественное лицо.

И зачем я это сказала? В груди скручивается пружина страха. Ведь Эдвард меня сожжет. Как пить дать — сожжет! Он же воспламеняется, как спичка, и взрывается, как динамит. Но сказанного не воротишь.

Эдвард мрачнеет, но не злится. В глазах вспыхивает печаль и натуральная боль.

— Не легко. Она была моей женой, и я ее любил. И в самый важный для нее момент меня не было рядом. Это непоправимо. Как и то, что я поверил в ее измену. Но больше я не допущу ничего подобного.

— Ты не понял… — произношу с горечью и отхожу, отворачиваясь лицом к розовеющему восходу. Опираюсь на широкие перила и тихо продолжаю. — Я — не она! Мы с тобой друг друга совсем не знаем. Аделина любила тебя и отдала свою жизнь, пытаясь тебя предупредить. А я — другая. Меня с тобой ничто не связывает, кроме этого тела.

Эдвард облокачивается на массивные