Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки - Ксения Мэо

Эдвард разрывает зрительный контакт, поднимается и вскидывает руку, требуя тишины. Мгновение — толпа замолкает, кажется, даже не дышит. Тогда император делает пару шагов вперед.

— Это тяжкие преступления, — его спокойные слова падают в мертвую тишину, словно тяжеленные камни в воду. — Тем более, что погибли люди. Как думаете, какого наказания достойны заговорщики? — с этим вопросом он резко оборачивается к Альфреду.

Тот подобострастно кланяется и холодным тоном выносит приговор:

— Только смерти, Ваше Величество. Никакого прощения! — по надменному лицу советника расползается омерзительная хищная улыбка.

56

В зале шум. Толпа знатных господ и дам завелась, переговариваются, кивают, кто-то ухмыляется, кто-то испуганно сжимает веер в руках. Все ждут, как падальщики, чтобы погрызть остатки жертвы.

Эдвард медленно поворачивается ко мне. В глазах у него полыхает что-то опасное, но голос спокоен.

— Что скажешь, Аделина?

Я понимаю, что он не просто спрашивает. Он дает мне право сказать последнее слово перед тем, как разрушить все, что построили заговорщики.

Я выпрямляюсь, приглаживаю подол платья.

— Я скажу, что пора заканчивать этот фарс и переходить к делу, — отвечаю ровно, четко, чтобы слышал каждый.

Толпа замирает. Шорохи стихают. Теперь все смотрят только на нас с Эдвардом.

Он медленно делает шаг вперед, голос его звучит низко и властно:

— Будь по-твоему. Итак, предатели обвиняются в убийстве советника Шервуда.

Тихий гул пробегает по толпе.

— … в двух покушениях на убийство.

Я чувствую, как в спину словно вонзаются десятки невидимых стрел.

— … в изготовлении поддельного приказа и подкупе государственного служащего.

Толпа негромко ахает.

— … в краже королевского ордена из казны.

Я замечаю, как у Альфреда дрожит край мантии. Он стоит неподвижно, но едва заметная судорога пробегает по его пальцам. Предвкушает, только зря радуется. Я не без труда выслушала все эти обвинения, однако я знаю, что они адресованы не мне.

— … в сговоре с инкервильскими властями.

Теперь уже не просто гул, а возмущенные возгласы раздаются со всех сторон. Связь с врагами! Это хуже предательства.

Эдвард резко поворачивается к Альфреду и впивается в него взглядом.

— Советник Винтерборн, что скажешь в свою защиту?

И в этот момент в зале воцаряется невероятная тишина. Кажется, что слышно, как за высокими окнами пищат комары.

Альфред вздрагивает, но берет себя в руки. Выдерживает паузу. Затем медленно выдыхает.

— Какие обвинения? — он пытается звучать невозмутимо, но я слышу, что он уже не так уверен. — Это вы меня обвиняете? Это же нелепость!

— Что ж, тогда давай разберемся, — Эдвард не может скрыть хищную улыбку. — Передаю слово человеку, который провел расследование и раздобыл убедительные доказательства твоих преступлений, Альфред! Пожалуйста, Фарквал.

— Спасибо, Ваше Величество, — говорит родственник Эгберта, выходя вперед. — Во-первых, установлено, что орден, врученный покойному секретарю императорской канцелярии Шервуду Гринтеру, был взят именно вами. На вашей мантии обнаружены следы полировального магического камня, которым вы отполировали орден перед вручением.

Толпа снова начинает шуметь.

— Во-вторых, вскрытие тела Шервуда Гринтера показало токсины, которые были обнаружены при обыске в кладовой вашей дочери Джины.

У Альфреда дергается челюсть, но он продолжает стоять, не произнося ни слова.

Вдруг раздается высокий голос Джины:

— Но письма! Она же писала письма!

Эдвард улыбается уголками губ, но улыбка эта ледяная.

— Мы выяснили, что письма были всего лишь упражнениями по каллиграфии, которые ваша дочь выполняла вместе с моей женой, — медленно произносит он, и Джина застывает.

Фарквал делает шаг вперед.

— Шкатулку с поддельными письмами, которые были представлены в виде доказательства леди Аделины, мы тоже нашли в вашей резиденции, леди Джина, — низким голосом парирует Фарквал.

Толпа шумит. Кто-то в ужасе прикрывает рот веером, кто-то выкрикивает проклятия.

— Что доказывает, что вы участвовали в заговоре и прекрасно осознавали, что делаете, — добавляет родственник Эгберта.

Альфред стискивает зубы.

— С чего вы взяли, что это был заговор? — бросает он наконец. — Может, я просто хотел избавить Империю от недостойной королевы? Девка выскочка, и ее отец тоже не по чести взлетел. Они недостойны касаться королевской крови!

Мои пальцы против воли сжимаются, ладони леденеют от этих оскорблений.

Эдвард отходит на шаг назад и поворачивается ко мне.

— Адель, повтори, пожалуйста, что ты услышала в библиотеке, — произносит мягко и бархатисто, как обращаются к любимой.

Я перевожу дыхание.

— Я слышала, как Альфред и Джина обсуждали заговор, — произношу на выдохе, а потом заставляю себя продолжить и пересказываю тот ужасающий диалог, заканчивая фразой Альфреда: — «Как только ты отравишь императора, я стану регентом, и мы разделим бразды правления».

Я заканчиваю говорить, и в зале снова поднимается шум, но теперь это уже настоящий рёв. Дворяне и придворные выкрикивают обвинения.

Гул толпы затихает, как только Эдвард снова поднимает руку.

— А кроме всего прочего, советник, вы усугубляете свое положение тем, что не признаетесь в попытке убийства королевы, — произносит он с такой кристальной четкостью, что у меня мурашки по шее бегут. — Причем дважды.

Глаза Альфреда вспыхивают.

— Это ложь! — огрызается он. — Вы же император, Ваше Величество! Не пристало вам…

Но Фарквал снова делает знак, и в зале раздается топот. Стражники вводят человека. Он очень похож на бандитов, которые напали на меня в Зеленой.

— Вот свидетель, который присутствовал при разговоре в таверне «Пивное пузо», в ходе которого вы наняли его друзей для покушения на Ее Величество, — жестко припечатывает Фарквал.

Альфред молчит и чуть бледнеет.

Эдвард медленно шагает к нему.

— Ну что, советник? — голос его звучит мягко, но от этого становится еще страшнее. — Что скажешь в свое оправдание? Как поступим с предателями?

Альфред сглатывает.

— Я… прошу милости, Ваше Величество, — хрипло произносит он, заглядывая Эдварду в глаза заискивающим взглядом.

Эдвард смотрит на него испытующе и долго.

— Как интересно! — он наконец улыбается, но в этой улыбке нет ничего доброжелательного. — Только что ты требовал смерти предателям. А я согласился с тобой. Я, в отличие от тебя, решений не меняю.

Лицо Альфреда белеет до состояния свежего снега.

— Тогда… — он делает глубокий тяжелый вдох. — Я требую суда поединком!

57

— Хорошо, — голос Эдварда звучит ровно, но в нем есть нечто, от чего мороз пробегает по коже. — Ты получишь свой суд поединком,