Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки - Ксения Мэо

Толпа в едином порыве издает ликующий вопль и принимается скандировать «Слава императору Эдварду!».

Я ощущаю, как руки на моих плечах расслабляются, вскакиваю и быстрым шагом иду к императору.

Его боевой наряд разодран в нескольких местах. Из ошметков ткани на руке и ноге выглядывает располосованная плоть. На ней глубокие вздувшиеся по краям борозды от когтей Альфреда. Кожа вокруг почернела и обуглилась.

В воздухе пахнет горелой плотью, кровью и потом.

Вместе со мной к Эдварду подбегают дворянин, который вел на суд Джину, и родственник Эгберта. Они пытаются подставить раненому императору плечо или руку, но он отказывается и медленно продвигается сквозь воющую в экстазе толпу ко входу во дворец.

И только когда за нашей маленькой процессией закрываются двери, отсекающие нас от зрителей, он приваливается к стене и прикрывает глаза. Постояв так некоторое время, он опирается на плечо Фарквала и велит:

— В мои покои.

У него хватает сил, чтобы пройти все извилистые коридоры и галереи, подняться по лестницам и не споткнуться о задирающиеся ковры. Но в личных покоях силы почти покидают его.

Он с трудом добирается до кровати и валится на белые простыни, пачкая их кровью и сажей. У постели уже ждет невысокий старичок с острой седой бородкой, мохнатыми бровями и в очках.

Он быстро стаскивает с Эдварда остатки верхней части костюма, ловко срезая серебряными ножницами ткань в местах, где она буквально сплавилась с кожей. Пальцы старика порхают над ранами и ожогами императора.

Я и двое сопровождающих напряжённо замираем в изножье кровати и ждём вердикта. На секунду в голове проносятся мысль: что я тут делаю? Зачем я тут? Не должно ли мне быть все равно?

Но совершенно четко в мозгу вспыхивает осознание: я там, где должна быть. Да, с момента моего попадания в этот мир наши с императором отношения, мягко говоря, не задались. Однако он впоследствии принял меня, хотя я ему фактически никто.

Более того, он меня защищал, рискуя собственной жизнью. Да и не могу я уйти. Мне важно знать, что с ним все будет в порядке.

Я ни на секунду не допускаю, что между нами что-то может быть. Я просто удостоверюсь, что его вылечат, и уеду в Зелёную. Но почему от своих и Аделининых воспоминаний об Эдварде тело пронзает острой сладкой истомой?

Соберись, Ваше Величество! Ты — не Аделина, ты просто очутилась в ее теле. Бедняжка Аделина мертва. Эдвард просто пока не осознал этого. А вот когда он примет ее смерть и смирится с ней… Тогда тебе, лже-Алелина, стоит быть подальше от него.

Император лежит с закрытыми глазами, но он в сознании. Во время осмотра сквозь зубы хрипло спрашивает, обращаясь к лекарю:

— Ну как тебе поединок, Перси?

— Впечатляюще, Ваше Величество. Но если б вы не позволили Альфреду ранить и поджечь себя, было бы немного лучше, — как бы между делом отвечает лекарь и продолжает обследовать раны.

— Боюсь, я недооценил мерзавца… — мрачно хрипит Эдвард. — Не ожидал, что он опустится до подлых приемчиков…

Я невольно хмыкаю. То есть от жены он ожидал, что она окажется подлой змеёй, а от советника, который плел интриги и травил окружающих, — не ожидал…

Моё фырканье не остаётся незамеченным. Эдвард открывает мутные глаза, вокруг которых залегли черные круги, и упирает в меня взгляд. Но в нем не злость или гнев, а искреннее сожаление…

— Ну что… — прерывает нашу игру в гляделки лекарь, — вам повезло, Ваше Величество. Жизненно важные системы не задеты. Но одной драконьей регенерацией не обойтись. Придется подлечиться: мази, перевязки, правильное питание… Моё присутствие для таких мелочей не нужно, но важно выполнять все рекомендации.

Перси запинается, оглядывая меня и двух верных спутников Эдварда, как бы решая, кому из нас дать указания по лечебным мероприятиям.

— Ей говори, — хрипло командует император.

— Вы уверены, Ваше Величество? — в голосе Перси сквозит сомнение.

— Как в том, что я император, ты лекарь, а она самая удивительная женщина на свете! Моя жена, чтоб ты знал, в одиночку излечила целую деревню от неведомой зелёной хвори. Так что поставить на ноги одного дракона для нее плевое дело…

Лекарь смотрит на меня по-новому, заинтересованно и с уважением, затем начинает перечислять, чем и как подлатать Эдварда. Заканчивает наставлениями:

— И еще, Ваше Величество. С учетом вашей тяги к смертельным поединкам я бы рекомендовал вам поскорее озаботиться важным государственным вопросом.

60

— Это каким? — устало произносит император.

— Наследниками, Ваше Величество. Наследниками. Мало ли что…

Лекарь обаятельно улыбается, вручает мне мазь и перевязочные материалы и выходит. За ним откланиваются соратники мужа.

Мы остаемся одни, и Эдвард практически сразу засыпает. Его организм ослаблен и вымотан, так что я даже удивлена, что с его ранами он продержался так долго и дошел до спальни на своих двоих.

Вскоре слуги приносят большой серебристый поднос с высоким бортиком, на котором расставлено несколько скляночек с мазями и жидкостями для обработки ран, белые бочонки новых бинтов для перевязок. Рядом лежит записка с инструкциями, заботливо дублирующая слова, которые я услышала от Перси ранее.

Судя по этой инструкции, раны надо проверять каждые четыр часа. Для этого на подносе стоят большие песочные часы.

Я смотрю на этого могучего красивого мужчину, и сердце в груди сжимается от мысли, что он не поправится. Или что его раны не заживут. Кто знает, как это Зеленое пламя действует на драконов в человеческом обличьи. Вздыхаю и усаживаюсь на оттоманку у постели мужа.

Я выхожу его. Он прав, раз мне удалось вылечить целую деревню, с одним драконом я как-нибудь справлюсь. Это наверняка!

* * *

Комната наполнена густым ароматом лекарственных трав, легкой горечью масел и чем-то теплым, почти уютным — запахом человека, которого я упорно выхаживала последние двое суток.

Эдвард почти не двигался с тех пор, как лекарь оставил нас. Он все это время спал. От Перси, который заходил вчера, я узнала, что так работает драконья регенерация — организм, травмированный в бою, бросил все силы на восстановление.

А я все это время почти не отходила от Эдварда. Только чтобы быстро поесть или умыться. Неведомая сила держала меня у его постели, и, наверное, даже если бы хотела, я бы не смогла уйти.

Я осторожно касаюсь повязки на его руке, проверяя, не сбилось ли бинтование. Под тонкими слоями