Нежеланная императрица, или Постоялый двор попаданки - Ксения Мэо

Альфред — в боевом наряде, уже без мантии, но с прежним высокомерным выражением лица.

Я подхожу к мужу как раз в тот момент, когда один из стражников шаг вперед, чтобы снять с бывшего советника кандалы.

Остывающий воздух холодит кожу.

— Будь осторожен, — тихо говорю Эдварду.

Он медленно поворачивает голову, смотрит мне в глаза.

— Я не проигрываю, Адель, — говорит он твердо и ободряюще улыбается.

И затем отдает команду:

— Снимите кандалы.

Звон металла раздается в вечерней тишине, и Альфред впервые за все время улыбается.

58

Не нравится мне эта улыбка.

Слишком самоуверенная. Слишком самодовольная.

По спине сбегают ледяные мурашки. Тревога рвет сердце. Резко поворачиваюсь к Эдварду. С языка уже готовы сорваться слова подозрения.

Но утробный рык рога не дает им вылететь. Эдвард моментально подбирается и бросает мне:

— Пора! Иди к зрителям.

Я, как в тумане, разворачиваюсь и бреду к толпе у кромки площадки.

В ушах стук сердца — от волнения и беспокойства. Я не знаю, чего ожидать.

Иду и постоянно оглядываюсь. Закатное солнце лижет пламенем зубцы башен дворца, танцует рубиновыми бликами на кирасах солдат, вспыхивает кровавыми искрами на острие алебард.

И только когда я подхожу к краю площадки, где вижу заранее установленное кресло, вокруг которого толпится знать, меня пронзает страшная догадка.

Ни у Альфреда, ни у Эдварда нет оружия. Им не выдали ни меча, ни кинжала, ни щитов. Неужели?..

Резкий сигнал рога бьёт в спину и заставляет сердце ускорить темп.

Ноги подгибаются. Оглушенная осознанием, я падаю в кресло. И тут же чувствую на плече руку. Поднимаю глаза: надо мной возвышается отец Аделины. Уверенный, прямой и готовый защищать меня.

В его взгляде читаю спокойную уверенность. Легкая улыбка едва трогает уголки его губ, а затем он переводит взгляд на площадку.

Звучит третий сигнал рога.

Я, пытаясь унять нервную дрожь, смотрю на ристалище.

Эдвард и Альфред расходятся и останавливаются. Миг — и на площадке вместо двух человеческих фигур два дракона.

Один мне хорошо знаком. Черный, колючий на вид, но

такой

Второй — тоже большой и массивный — песчаного оттенка. Красные глаза, как у бассетхаунда, белесые когти и шипы. Шкура на животе бледная, гнойного оттенка.

Альфред молча взвивается в воздух, а оттуда камнем падает на Эдварда. Черный дракон неуловимым глазу движением отскакивает и тоже взлетает. По площадке в разные стороны разлетается поднятая ударами крыльев пыль.

Соперники поднимаются высоко к облакам, превращаясь в небольшие темные силуэты. Там кружат, сталкиваются, разлетаются и снова сталкиваются.

Альфред резко ныряет вниз. Эдвард преследует его. У самой земли песчаный дракон резко меняет траекторию, чертя крыльями по песку площадки глубокие борозды и взметая желтоватые клубы сухого песка. Эдвард элегантно выходит из пике, с шумом проносится над головами зрителей.

Снова оказавшись в вышине, черный дракон выдыхает в соперника струю огня, но тот ловко уходит от атаки и начинает делать лихие маневры и пируэты.

Возраст не мешает Альфреду молнией метаться вокруг Эдварда. Бывший советник, словно гюрза, изворачивается, подныривает, вьётся вокруг черного обсидианового дракона.

Эдвард грациозно, с царственной ленцой отражает нападки Альфреда. Движения черного дракона экономны и собранны.

Неожиданно песчаный ящер ныряет под Эдварда, выныривает за спиной и вцепляется когтями в черное крыло. Эдвард легко выворачивается, но что-то в его движениях меняется. Он стремительно снижается и под испуганные и изумленные вскрики зрителей почти падает на песок площадки.

Раненое крыло полыхает зеленым пламенем.

Пальцы на моем плече вдруг напрягаются. Испуганно смотрю на отца Аделины. Сведенные брови, губы сжатые до белизны дают понять — что-то не то!

Толпа буйствует. В сторону песчаного дракона летят гневные крики и проклятия.

— Зеленое пламя запрещено! — ревут одни.

— Его не осмотрели на проклятые артефакты! — кричит кто-то, и я с чудовищной остротой выхватываю эти слова из волны свиста и улюлюканья.

Черный дракон тем временем осторожно приземляется и встречает Альфреда вспышкой огня. Тот увиливает и снова набирает высоту. Эдвард остается на земле, его крыло продолжает полыхать зеленым.

— У Его Величества поразительная выдержка, — басит за спиной незнакомый голос. — Зеленое пламя причиняет ужасную боль, а он и виду не подает.

— Надо скорее прекратить поединок! — верещит, переходя на крещендо, истеричный дамский голос. — Зеленое пламя можно погасить лишь приняв человеческую форму! Иначе король сгорит.

Дергаюсь, чтобы подскочить и остановить эту самоубийственную битву.

Но отец Аделины предусмотрительно удерживает меня, положив руки на плечи. Он наклоняется и тихо произносит:

— Эдвард справится! — в его голосе железобетонная уверенность. — Верь в него…

Меня трясет от страха и переживаний. Но я сжимаю кулаки и остаюсь сидеть. В горле встает несглатываемый ком.

Альфред, почуяв, что соперник дает слабину, падает на него ястребом, хищно выставив когти и ощерив пасть. Он легко чиркает передней лапой по ноге черного дракона. И та на глазах покрывается зелеными искорками.

Толпа испуганно ахает. Затем наступает звенящая тишина. Слышны только испуганные вздохи придворных дам и оглушительный стук сердца в груди.

Эдвард держится. Он уклоняется от очередной атаки и отходит в сторону. Но его походка не такая уверенная. Он начинает припадать на подожженную ногу и в какой-то момент валится задней частью на песок, поднимая тучи пыли.

Но ядовитое пламя не сбивается. Оно расходится по шкуре во все стороны, на спину, переползает на хвост. Эдвард уже не может встать.

Альфред издает крик птеродактиля и атакует черного дракона. Я не могу отвести глаз от его безумных глаз и хищно распахнутой пасти, приближающейся к горлу Эдварда.

Еще секунда — и острые зубы песчаного дракона вопьются в обсидиановую шею Эдварда.

59

Вот только черный дракон, который за мгновения до этого казался таким уязвимым и неподвижным, вдруг с кошачьей ловкостью изворачивается и перехватывает зубастой пастью подлетевшего слишком близко Альфреда за шею.

По толпе, словно ветер, проносится изумленный вздох.

Эдвард дергает головой и кровожадно вгрызается в шею обмякшего соперника, туша которого с глухим стуком валится на землю. От удара в воздух стеной поднимается пыль и окутывает драконов непроглядной пеленой.

Когда в последних лучах заходящего солнца она оседает, на площадке вместо драконов два человека. Один лежит без движения с неестественно вывернутой шеей. Второй, словно скала, возвышается над бездыханным телом. Это