Соль и тайны морской бездны - Эбби-Линн Норр

потемнели от боли и злобы. – Из-за тебя. У меня влечение, которое я не могу контролировать. Моя память ослабевает и возвращается с Солью, как осадная машина, и истязает меня. Я родила ребенка, но не такого, как я. Всего лишь обычного мальчика. Да помогут мне боги. Я любила его, но оставила. Это разрывает мое сердце на куски. Вот что ты сделала.

Шалорис свысока посмотрела на сестру.

– Живи с этим. У тебя хотя бы есть собственная жизнь. С каждым прожитым временем года, с каждым оставленным тобою ребенком, помни, что это твое искупление.

Юмелия обнажила зубы, ее пальцы изогнулись, превратившись в растопыренные когти. Она шагнула вперед.

Шалорис выставила руку.

– Не испытывай меня…

Но она осеклась, осознав, что ее ноги оказались в воде. Она посмотрела вниз, и ее глаза удивленно округлились. Вода собиралась с земли и обвивала ее лодыжки. В песчаной почве появились трещины, разошлись в разные стороны от того места, где стояла Шалорис, и приподнялись по краям, как запекающийся в печи пирог.

– Что ты делаешь? – Шалорис воззрилась на Юмелию. – Уничтожить Атлантиду можно всего однажды. Хочешь, чтобы я утонула? Вперед. Я с удовольствием присоединюсь к своим отцу и матери.

Но в действительности умирать ей не хотелось. Она отступила от Юмелии. Вода доходила ей уже до колен и быстро поднималась выше. Она будто вопреки закону притяжения ползла вверх по ее телу. Горло перехватило от ужаса, по телу побежали мурашки. Шалорис попыталась бежать, но по щелчку пальцев Юмелии вода затвердела и превратилась в яркий голубой камень.

Эпизон пронзительно залаял и стал носиться туда-обратно вдоль кромки этой странной воды. Он, похоже, понимал, что касаться ее нельзя. Пес скулил, рычал и бросался на воду, видя опасность в ней, а не в женщине, изменившей ее свойства.

– Ты хотела править Атлантидой? – голос Юмелии дрожал от праведного гнева. – Так правь ею из своей тюрьмы. Я сделаю тебе корону, такую, какой не было еще ни у одного правителя. Ты сделала меня рабыней Соли? А я сделаю тебя рабыней твоего мертвого царства.

Шалорис закричала, пытаясь освободиться. Ее охваченный паникой разум осознал, что поднявшийся уже до груди камень заключает ее в себя. Аквамарин расщепился, и во все стороны начали разрастаться кристаллы, превращаясь в шестигранные столбики. Они пронзали своими остриями небо и крепко замуровывали тело Шалорис внутри, отрастая со скоростью потока воды. Ее крики заглушила сомкнувшаяся над головой толща самоцвета, и кристалл продолжил расти.

Почва потрескалась, запузырилась, и из нее к кристаллу хлынула морская вода, подпитывая его преображение. Камень продолжал увеличиваться и обрастать остриями, а Юмелия отступила от своего творения.

Вокруг Шалорис образовался пузырь, а голубые стенки с треском и скрипом утолщались и разрастались во все стороны. Она обнаружила, что снова может двигаться. Шалорис поносила прозрачные стены, и звуки ее дыхания и криков смешивались с потусторонним треском, который издавала вода, превращаясь в камень. Пространство внутри него увеличивалось и образовывало большую полость, освещенную голубым сиянием. Солнце в небе проникало сквозь толщу самоцвета, и его лучи беспорядочно преломлялись, как через призму. А потом начала наползать темнота, из-за того, что камень, продолжая расти, вдавливался в землю.

– Я тоже могу проклинать, о царица Атлантиды, – тихо произнесла Юмелия, и Шалорис отчетливо ее слышала, несмотря на то что земля вспучивалась и оседала на огромном каменном гробу, созданном дважды вероломной сестрой. – Если мне придется прожить жизнь, лишенную свободы, то пусть то же произойдет и с тобой. Эти стены будут удерживать тебя тысячи лет.

Глава 26

Я сидела. Это дошло до меня только потому, что я почувствовала, как в бедра впиваются острые осколки кристалла.

В темноте раздался треск, и через похожую на молнию трещину блеснул свет. Я слышала звук собственного дыхания и дыхания Шалорис рядом. Трещина стала голубой и расширилась. Постепенно чернота рассеялась, и ко мне вернулось зрение.

Поначалу лицо Шалорис выглядело размытым бледным пятном с темными впадинами на месте глаз. Ее голову обрамляла какая-то темная масса. Постепенно черты атлантки обрели резкость, контуры лица и мелкие детали – родинки, ресницы, цветные вкрапления на радужке глаз – соединились воедино, и передо мной предстала женщина, чьи воспоминания я только что прожила.

Я уставилась на нее, она – на меня. Ее грудь поднималась и опускалась, и я осознала, что мы дышим синхронно. Ее руки нежно держали мои, они были точно такой же температуры, как мои. Я видела, как она моргает, и понимала, что тоже моргаю ровно в тот же миг. Мы слились воедино, она и я. Через мое сознание дурным штормом пронеслись те же мысли, то же понимание, те же воспоминания, что у Шалорис, и лишили дара речи.

– Теперь ты знаешь, что делать. – Она медленно выпрямилась и выпустила мои руки. Ее взгляд был направлен на меня. – Ты должна освободить меня, если хочешь освободиться сама.

Но в ее случае «освободить» означало «убить».

Убить. Была ли она способна на такое?

Почувствовав мое сомнение, Шалорис снова схватила меня за руки и сжала так крепко, что я поморщилась. Выражение ее лица было свирепым, глаза горели огнем.

– Ты должна это сделать, – произнесла она.

Над нашими головами что-то затрещало, словно бенгальские огни на день рождения, и по большой голубой комнате разлетелось эхо. На пол вокруг нас посыпалась пыль и мелкие осколки. На кристалле высоко над нами в разные стороны зазмеились трещины. С потолка свисали длинные и острые аквамариновые сталактиты. Я почти ожидала увидеть мечущихся среди выростов кристалла летучих мышей.

Громкий треск снова прокатился эхом, и длинный острый сталактит, оторвавшись от потолка, рухнул прямиком на пол.

Из моего горла вырвался крик, я отвернула лицо от сталактита, выставила руку наверх, и он ударился об пол в нескольких футах от меня. Разлетевшись на миллион мельчайших осколков, он осыпал нас крошечными голубыми серпами. Я отвела руку чуть в сторону и посмотрела на Шалорис. Она извлекла из щеки, ближе к подбородку, маленькую острую занозу. Кровь тонким ручейком потекла к подбородку и закапала вниз. В голубом свете кристалла ее кровь казалась темно-зеленой, почти черной.

Шалорис бросила окровавленный осколок и выжидающе посмотрела на меня.

– Для чего же еще ты здесь оказалась?

– Я не убийца. – Опустив прикрывавшую лицо руку, я стряхнула с волос осколки.

Наверху что-то резко заскрежетало и эхом отскочило от сводов.

– Если ты не можешь убить меня, то сама погибнешь здесь. – Она встала на ноги и отряхнула одежду. Шалорис что-то быстро поискала глазами