Император на измене - Марина Эльденберт

Дориан нахмурился: внутри него заворочалось раздражение. Если еще минуту назад он ликовал из-за ее правды, из-за того, что она ему доверилась… То сейчас понимал, что никакой правды и никакого доверия у них так и не предвидится. Пока что.

Император поднялся и шагнул к супруге, перехватил ее ладонь и сжал в своих руках.

– Алёна, ты можешь мне доверять, – пообещал он, впервые пробуя на языке ее настоящее имя. Почему-то в том, что оно настоящее, он не сомневался. – Но чтобы защитить тебя ото всех, от тех, кто послал тебя ко мне, мне нужно знать, кто это был. Эфирия? Бидран? Хотя нет, у них нет таких технологий, это больше похоже на эфирийцев. – Он посмотрел в родные, сейчас растерянные глаза и попросил: – Назови мне имена, и тебе будет больше не о чем волноваться.

Она моргнула. Несколько раз.

– Что? – переспросила с нервным смешком. – Ты что, решил, что я девушка Бонда? И на задании? В смысле, что я шпионю?!

– Кто этот Бонд? – ревниво зарычал демон внутри Дориана. – Ладно, это уже неважно. Как и то, что ты на задании… Была на задании! Ты же не просто так поменялась душой с Лиллой. Тебя заставили. Даже если не заставляли, теперь это не имеет значения. Ты моя жена и можешь рассказать мне правду.

– Бонд – это шпион из моего мира! Из кино! – она тоже повысила голос, поднимаясь. – Я же говорю, что мой мир другой, у вас тут нет кино, например, и в целом искусство больше реалистичное. А у нас… у нас все по-другому. И я говорю тебе правду, правдивее не бывает. Я умерла… точнее, меня убили в моем мире, а очнулась я уже здесь! В теле твоей жены.

Алёна смотрела на него так яростно, что Дориан почти поверил. Ключевым словом было «почти».

– Я хотел бы тебе поверить, но то, что ты говоришь просто невозможно. Артефакты перехода в другие миры уничтожены. Все до единого. Не говоря уже о том, что приходящие сюда чудовища никогда не вселялись ни в демонов, ни в людей. Поэтому твоя правда звучит безумно. – Он прищурился. – Придумай что-нибудь более реалистичное.

– Хотел бы – поверил бы, – она сверкнула глазами. – И, между прочим, я знаю про артефакты, ты сам мне об этом рассказывал! Зачем мне сочинять такой заведомо бред?! Может потому, что это правда?

Поверить? Поверить в это?! В то что его жена из другого мира, где у нее остался какой-то Бонд! Дориан мог поклясться, что искренне пытался. Потому что успел полюбить эту женщину, кем бы она ни была. Подарить ей собственное сердце, всего себя. Скажи она, что до сих пор работает на эфирийцев, да он бы ей ни слова упрека не сказал. Ничего бы не сказал!

Но она настаивала на этой сказке. На этом бреде! Как сама выразилась.

– Мне нужны доказательства, – обронил он сухо, ставя точку в их разговоре.

– Доказательств у меня нет, – она развела руками. – Разве что мое слово. Ты говоришь, что любишь меня, но вряд ли это любовь, если тебе нужны доказательства моих слов.

Алёна или Лилла?.. Женщина, которую он любил неистово, яростно, со всей нежностью, со всеми чувствами, что были в его демонической душе, развернулась и покинула балкон. Еще через минуту хлопнула дверь спальни. Их общей спальни, в которой они были так счастливы вместе.

Дориан накрыл ладонями лицо, а затем смел весь ужин со стола вместе с приборами. Посуда, тончайший фарфор, звякнула, разлетелась по мрамору осколками. Но плевать он хотел на фарфор и на ужин, когда сейчас на осколки разбивалось его сердце.

«Ты говоришь, что любишь меня», – продолжали звучать в памяти ее слова. А она его любила? Алёна-Лилла. Или у нее не было выбора? Почему она вообще оказалась рядом с ним? Какой у нее был мотив? Ее шантажировали, заставили это сделать? Стать его женщиной. Или она пошла на это добровольно? Может, даже ненавидела его. Она ведь с первых дней в этом теле желала развестись. Или это тоже была игра? Чтобы разжечь его интерес.

Дориан подошел к мраморным перилам и положил ладони на нагретый камень, сжал край.

Вряд ли это любовь.

Так она сказала про него. Что, если Алёна говорила про себя? Дориан еще недавно потребовал доказательств ее межмироваго путешествия, но, чем больше, думал надо всем, тем сильнее жаждал доказательств ее любви. Где одна маленькая ложь, там и другая. Она разрастается, как опухоль, пока полностью не убивает веру.

Камень треснул под его пальцами, превращаясь в крошку.

Вряд ли это любовь.

Эти слова въелись ему под кожу. Как въелась сама Алёна. Она очаровала его, околдовала. Своей неприступностью, своей гордостью, своей искренностью. Но если это фальшивка… Если она сама фальшивка, разве это любовь?

Если женщины, которую он полюбил вовсе нет?

Зато вместо нее есть самозванка, которая даже не попыталась рассказать правду? Алёна даже не стала ничего не объяснять, просто придумала этот бред. А он… Он больше не мог ей верить.

Дориан смахнул пыль с пальцев, не обращая внимания на боль в ладонях, в которые вонзились крошка и острые камни. Повернулся спиной к морю, которое теперь тоже ассоциировалась с его супругой. Демоны, теперь у него все на свете с ней ассоциируется! Все о ней напоминает.

Даже эта комната, через которую он прошел. Ему нужна была другая спальня, не связанная с ней. Иначе любое напоминание было деревяшками в костре, что яростно, зло пылал в его груди. Вот для чего нужна любовь? От нее лишь боль и проблемы.

Он нашел отцовский кабинет и уснул там на диване. Точнее, забылся беспокойным сном. Ни о каком «выспаться» не шло и речи. Полночи император продолжал думать о любви и доверии, остальную половину гадал, где сейчас Алёна. Поэтому проснулся он еще более уставшим и злым. Тем более от настойчивого стука.

– Ваше величество! – колотили в дверь. – Это важно, ваше величество.

Это был Натаниэль. Учитывая, что ему только-только удалось уснуть, Дориан подумал, что сейчас просто прибьет телохранителя.

– Важно? – рявкнул он, распахивая двери. – Если это не объявление войны, то можешь отсюда выметаться! Из дворца и со своей должности.

Натаниэль даже глазом не моргнул, что взбесило Дориана еще больше.