Император на измене - Марина Эльденберт

– Кабера?! – ахнула я.

Хотя чему я удивляюсь. Он общался со мной, он мне помогал, в том числе с кастингом. Теперь я понимала, как все это выглядит со стороны. Даже тот же самый кастинг, по которому, кстати, только ленивый не прошелся. Информация о нем тоже всплыла.

– Да, поэтому…

– Поэтому нам надо действовать незамедлительно, – произнесла я. – Пока не пострадали невиновные. Вы сможете связаться с Фиарой Клемен и объяснить ситуацию?

– То, что пострадать может она, вас не волнует?

Под пристальным взглядом телохранителя я почувствовала себя странно. Так, словно он готов был меня придушить за мою идею. В тот же момент мне вспомнились все их пикировки с журналисткой, начиная с самой первой сессии магического шибари в парке…

– Вы что, в нее влюблены?! – вырвалось у меня.

Лицо Натаниэля стало просто каменным.

– Вы сами можете ее подстраховать, – сообщила я, пока он меня на самом деле не придушил. – Вы же умеете быть незаметным.

– Если вы не заметили, – голосом демона можно было крошить лед, – я охраняю вас.

– Ну придумайте что-нибудь, – хмыкнула я. – Вы же занимаетесь безопасностью. Если Дориан доверил вам меня, точно не первый год. Я больше чем уверена, что с вашей организацией задуманного Фиаре ничего не угрожает.

Какое-то время Натаниэль молча смотрел на меня, потом произнес:

– Хорошо. Я подумаю, что можно сделать.

– Думайте быстрее, пожалуйста, – попросила я. – Если все зайдет слишком далеко, та же Фиара точно не будет молчать. Она уже за меня заступалась, а если все продолжится в том же духе, пострадать она может гораздо быстрее. Те, кто все это спланировал, не захотят такого мощного голоса в лагере против.

Фиара в самом деле пользовалась известностью в журналистских кругах, и сейчас только от нее зависело, как она сыграет. Попасть к ней на перо мечтали многие, и я была уверена, что если она правильно проведет партию, заговорщики не преминут воспользоваться ее влиятельностью.

– Я подумаю, – с нажимом повторил Натаниэль.

Поднялся и вышел.

Но я почему-то была уверена в том, что он поможет.

–50-

Дориан

У демонов не было тюрем. Они обладали магией, поэтому создание и содержание такой тюрьмы было слишком затратным и бессмысленным. В зависимости от тяжести совершенного преступления демона либо навсегда лишали его магии и сажали под домашний арест, либо казнили.

За государственную измену Каберу грозила казнь, и Дориан хотел бы оставаться беспристрастным, но вот так потерять друга оказалось не менее болезненным, чем разочароваться в любви и отношениях.

Может, это судьба или карма, настигшая его за прошлые грехи. Императорский род много раз проклинали, вот одно из этих проклятий и прицепилось. К роду, к нему. Родители Дориана были счастливы, но недолго, а деды и бабки и прочие пра-пра-пра жили примерно так, как он собирался жить с Лиллой.

Только Лиллу убили, а в ее тело пересадили душу и сознание Алёны.

Алёна…

Это имя отзывалось музыкой в сердце и в то же время горчило на губах. Все СМИ трубили, что она его приворожила и околдовала, что это действие какого-то зелья или сложной магии. Но Дориан знал, что он не под зельем и не заклинанием – это не было достоянием общественности, но родовая магия защищала императора от подобных явлений. А вот от самого настоящего чувства не могло защитить абсолютно ничего. Поэтому от него не было противоядия или блокирующей магической атаки.

Любовь костром сжигала его изнутри.

Любовь, тоска по ней, желание посреди дня или ночи плюнуть на все и отправиться к ней. Схватить, унести в кровать и… любить.

Конечно же, Дориан этого не делал. Не шел на поводу у этого невыносимого чувства, что горело в нем, превращая в пепел его душу. Все его сущность. Как демона, так и просто мужчины. Мужчины, который хотел быть рядом с любимой женщиной. Но запрещал себе это.

Запрещал, потому что у него все еще была гордость.

К тому же, происходящее в стране требовало этого. Сначала нужно было во всем разобраться. Затем разбираться со своими чувствами, и с тем, что делать с женой, которая ему вовсе не жена.

А кто? Кто она ему?

– Вы не подозреваете эту девушку, ваше величество?

Голос Кабера вывел его из размышлений. Дориан стоял возле окна следственного изолятора, куда поместили пресс-секретаря. Камеры располагались на верхних этажах Дома правосудия, и здесь держали всех государственных преступников до выяснения обстоятельств их злодеяний, признания их вины и приведение в исполнение приговора. По сути, это была башня на одного. Не просто башня, а сотканная буквально из демонической крови клетка. Магии здесь было сколько, что ее можно было увидеть в воздухе туманной дымкой.

Императорской магии. Поэтому сила Дориана здесь работала, а сила Кабера нет. Он мог смотреть в единственное узкое окошко, а пленник башни – лишь висеть в воздухе, как мошка в паутине.

Пресс-секретарь… Вернее, теперь уже бывший пресс-секретарь провел здесь несколько дней, потеряв свой лоск, но не спокойную уверенность, которая по-прежнему сияла в его взгляде. Несмотря на многочисленные допросы, в том числе и магические, изоляцию и вот такие визиты Дориана.

Когда император приехал сюда первый раз, то просто дал пресс-секретарю в морду. Вот так, по-плебейски, и совершенно неподобающе для лидера государства. Затем он вернулся на следующий день, и они начали разговаривать. Дориана интересовал единственный вопрос: зачем?

Почему? Почему именно Кабер?

Ведь Дориан ему доверял. Доверял все свои секреты, в том числе, свои догадки насчет Алены. На что Кабер сказал, что не будет оправдываться. Сказал только, что цель заговорщиков – поломать все нынешние связи императора, чтобы на пустом месте построить что-то новое.

– Ты старое, – напомнил Дориан.

– Вы правы, ваше величество, – грустно улыбнулся Кабер.

Тогда император решил, что таким образом бывший друг добивается помилования. Но тот ничего не требовал, просто разговаривал, и Дориан неизменно стал его навещать. Только ему не признание и извинения Кабера нужны были. Он хотел узнать правду.

– Что? – переспросил Дориан, возвращаясь к вопросу пресс-секретаря.

– Вы исключили из подозреваемых собственную жену? – терпеливо повторил Кабер.

– Я подозреваю всех.

– Но?

Первой мыслью было обвинить ее во всех грехах. Но обвинять Алену в том,