Два плюс два или строптивая любовь майора Белова - Алекс Коваль

заканчивается лестницей на второй этаж, где тут же вырастает фигура Таисии в легких хлопковых домашних штанах и футболке, с растрепанной косой и наушниками на шее. Малышка спускается нам навстречу, перепрыгивая через ступеньку.

– Привет, Тась, – улыбаюсь я, замирая на пороге.

– Здрасте, – сдержанно кивает мне девчонка.

– Приветики! – вырастет у меня из-за спины Киря, помахивая своим «боевым ранением».

Тася удивленно округляет глаза:

– Это чего у тебя с рукой, Кириешка?

– Упал. Палец сломал. Гипс наложили. Прикинь? Хы.

– Пф-ф! – закатывает глаза дочка Белова. – Палец… – отмахивается. – Я вот однажды руку сломала. Вот где был полный треш.

– Правда? – удивленно спрашиваю я у Назара. – Как?

– Неудачная попытка оседлать велосипед, – пожимает он плечами, скидывая кроссовки. – Тась, покажи Кириллу, где у нас приставка. Может, во что-нибудь погоняете? А мы с Жень Санной пока сообразим ужин.

– Как с ним играть в приставку, у него же палец сломан, пап!

– А я буду играть одной рукой, – показывает здоровую Киря.

– И мы будем все время продувать нписи-шкам!

– Кому-кому? – спрашиваю я шепотом у Белова.

– Понятия не имею, – посмеивается он. – думаю, лучше не вникать…

– Да я одной рукой гоняю лучше, чем ты двумя. Поспорим? – хмыкает мой сын.

– На что? – складывает руки на груди Таисия. – На пинок?

– Э, молодежь, без членовредительства! Хватит нам на сегодня одного гипса, – останавливает детей Белов, сгружая пакеты на островок в кухне. – Давайте так: кто продул, тот моет посуду после ужина.

– У нас посудомойка моет посуду, – скептически замечает Таисия.

– Не сегодня.

– Не варик, у меня гипс, – вскидывает больную руку Киря.

– Играть одной рукой мы, значит, можем, а мыть посуду «не варик»? – заламываю я бровь, так и стоя в пороге.

– Да, мам…

– Решено, – кивает Тася. – Зарубимся на посуду. Погнали, Кириешка, покажу тебе, как профи гамают.

Киря скидывает кроссовки, и дети уносятся на второй этаж. Я провожаю их взглядом. Все прошло лучше, чем я ожидала. По крайней мере, нас с истерикой не выставили за дверь. Это можно считать успехом?

– Жень Санна, прием! – слышу и чувствую, как у меня из рук вылетает сумочка и ключи.

Перевожу взгляд на Белова. Он кладет и то, и другое на комод у входа, спрашивая:

– Тебе стул принести?

– Что? Не поняла.

– Ну не стоять же тебя в пороге до самого ужина. Ноги твои шикарные жалко. Устанут.

– А, это… прости, растерялась.

– Найдись обратно и проходи, – чмокает меня в щеку Белов. – Тапки выдать?

– Буду благодарна.

Я скидываю туфли и ныряю в тапочки на добрых шесть размеров больше моей скромной лапки. Назаровский размерчик. Прохожу в кухню, мимоходом заглянув в гостиную. Окна в пол, белые занавески, огромный диван, большая плазма, кофейный столик, и больше ничего. Полный минимализм.

Прохожу в кухню, где Назар шуршит пакетами. Здесь тоже ничего лишнего. Гарнитур и островок со столешницами из белого мрамора, новенькая техника и овальный обеденный стол, в центре которого стоит вазочка с тремя желтыми одуванчиками.

– У вас очень уютно. Мне нравится.

– Приму это за персональный комплимент. Похвала от архитектора дорогого стоит.

– Вы купили этот дома готовым? Или брали участок? – интересуюсь, принимаясь помогать Назару выкладывать продукты на стол.

– Дом был готов. Внутреннюю отделку делал сам. Пришлось повкалывать. На строительство на пустом участке времени просто не было. Новость о переводе свалилась на голову неожиданно. Буквально за месяц до того, как меня сюда кинули. Пришлось шевелиться.

– У тебя есть вкус, Назар. И я серьезно.

– Отлично. В сорок пять уйду со службы и устроюсь к тебе в агентство. Дизайнером возьмешь, Жень Санна? – смеется Белов.

– Договоримся, – подмигиваю я. – Что ж, кажется, все прошло неплохо, да? – спрашиваю немного погодя.

– Ты про детей?

– Мхм. Про них.

– Расслабься и перестань постоянно об этом думать. Все приложится, вот увидишь.

– Мне бы твою уверенность. Не хочется никого обидеть.

– Но и быть удобной для всех ты не сможешь, как не выкручивайся.

– Я и не стремлюсь быть удобной для всех. Хочу только для тебя.

– Для меня?

– Для тебя.

Назар тянет уголок губ в полуулыбке. Закрывает холодильник, куда складывал продукты, и оглядывается на арку, ведущую в кухню. Удостоверившись, что никто из детей не собирается осчастливить нас своим неожиданным появлением, огибает островок, подходя ко мне со спины. Одной рукой обнимает за талию, второй пробирается под шелковую ткань блузки. Щекоча, очерчивает пупок указательным пальцем и ползет выше. Добирается до груди, сжимая ее прямо поверх бюстгальтера. Прихватывает зубами мочку уха.

– Жень… – шепотом, на выдохе.

Я ловлю ртом воздух, задыхаясь, тая в его руках. Непроизвольно зажмуриваюсь. Боже, как я по этому скучала! По его прикосновениям. По его рукам, губам, по нему всему…

Всего неделя.

Даже меньше…

А я уже лезу на стенку!

– Ты не нужна мне удобная, Женя.

– А какая нужна? – спрашиваю тихо.

– Настоящая. Живая. Даже со своим ужасным характером…

– Не держи ты меня сейчас так дезориентирующе за грудь, я могла бы обидеться, Белов!

Он смеется.

– А если вот так?

Ныряет пальцем в чашечку бюстгальтера, касаясь подушечкой соска.

Я стискиваю зубы, едва не застонав. Накрываю своей ладонью его ладонь останавливая:

– Заканчивай, Назар. Дети в любой момент могут здесь появиться…

– Я соскучился, Жень, – шепчет он мне на ушко, обжигая горячим дыханием. – Ты даже не представляешь насколько, – ближе прижимается бедрами к моей спине, позволяя ощутить весь масштаб его «скучания». Он впечатляющий. Как и всегда.

– Я тоже соскучилась, – говорю я тихо. – Ужасная неделя…

– Оставайтесь сегодня у нас с ночевой?

– Давай не будем торопить события.

Белов тихо посмеивается, утыкаясь носом мне в затылок.

– Окей. Попридержать коней. Я понял, – отстраняется, выпуская меня из своего захвата.

Я поправляю задравшуюся блузку и рассеяно приглаживаю спутанные волосы.

– Но переодеться тебе все же нужно. Идем, – подхватывает меня за руку Назар.

– Куда? – семеню за ним следом вверх по лестнице. – Зачем?

– Наряжу тебя во что-нибудь пресное и мешковатое. В этой узкой юбке я не могу на тебя спокойно смотреть.

– Уверен, что это поможет? – хихикаю я.

– Очень на это надеюсь…

Назар приводит меня в свою спальню и выдает свою темно-синюю футболку и шорты. Последние сидят на мне, как мешковатые штаны. Полный антисексуальный комплект! Вот только возбуждение Белова это помогает унять едва ли. Когда я, переодевшись, выхожу из его ванной, он смотрит на меня так, словно хочет съесть.

И я бы с удовольствием…

Если бы не дети за стенкой, активно режущиеся в какую-то игрушку. Звуки их войнушки слышно по всему дому. Сплошные «пиф» и «паф», перемежающиеся невнятным шварканьем гоблинов.

Так что приходится унять свои сексуальные желания и