Клятва на крови - Дарья Лобанова

«Non ti prometto che il mondo sarà sicuro, – сказал он громко и четко, а священник тут же перевел на русский и английский. – Ma ti prometto che non sarai mai sola in esso.» (Я не обещаю, что мир будет безопасным. Но обещаю, что ты в нём будешь не одна.)

Алиса взяла второе кольцо. Ее голос, когда она отвечала, был чистым и звонким, не дрогнул ни разу:

«Я не обещаю быть идеальной. Но обещаю быть рядом. Sempre. Sempre.» (Всегда. Всегда.) Последнее слово она повторила на его языке, и в его глазах вспыхнули искры.

По едва заметному сигналу Нины, который подхватили помощники, в небо над озером взметнулись, словно живые, десятки белых бумажных бабочек. Их крошечные крылышки из рисовой бумаги трепетали на легчайшем дуновении, некоторые даже казалось, хлопали в такт бьющемуся сердцу Алисы. Это было волшебно.

«Объявляю вас мужем и женой!» – прозвучали долгожданные слова на трех языках.

Рафаэль наклонился и поцеловал ее. Не торопясь. Не для показухи. Нежно, глубоко, по-настоящему. И зал взорвался аплодисментами. Громкими, искренними, объединяющими. Аплодировали все – и те, кто понимал каждое слово, и те, кто следил только по эмоциям и субтитрам любви. Даже строгие тетушки из России утирали слезинки.

Плавно, словно сам вальс, церемония перетекла в праздник. Под шатром, раскинувшимся на лугу, застучали ножи о тарелки, зазвучал смех и музыка. На столах – изобилие, ставшее метафорой их союза: нежные швейцарские сыры, ароматная итальянская паста, роскошная русская икра, воздушные десерты. Вино лилось рекой – крепкое итальянское, тонкое швейцарское. Чайник с настоящим русским чаем из самовара (дело чести Нины!) не остывал. Где-то заиграла гитара, и под страстные звуки «Besame Mucho» один из кузенов Рафаэля лихо отплясывал с бойкой русской бабушкой, вызвав восторг и хохот окружающих.

Рядом с самой кромкой озера, под легким белым шатром, дети запускали в плавание бумажные кораблики с пожеланиями. Дёма, сосредоточенно надув щеки, отправил свой: «Чтобы мама не грустила. Никогда.» Дина, склонившись над водой, шептала своему кораблику: «Чтобы Отто научился говорить. И рассказал нам все секреты.» Кораблики, подхваченные легчайшей зыбью, уплывали в зеркальную даль, унося детские надежды.

Рафаэль нашел Алису у края террасы, откуда открывался вид на озеро, уже начинавшее розоветь в лучах заката. Он положил руки ей на плечи, его пальцы были теплыми.

«Come stai?» (Как ты?) – спросил он тихо.

Она облокотилась спиной на его грудь, чувствуя его сердцебиение.

«Жива, – выдохнула она. – Счастлива. Безмерно устала. И все это одновременно. Кажется, я сейчас усну стоя.»

Он рассмеялся, легкая вибрация прошла сквозь нее. «E sei ancora mia?» (И ты всё ещё моя?)

Она повернула голову, поймав его взгляд. В ее глазах светилась усталость, но и абсолютная уверенность.

«Теперь, – прошептала она, – навсегда.»

Именно в этот момент, когда солнце уже почти коснулось вершин, окрасив небо в персиковые и лиловые тона, Бель решила, что пора. Она вскарабкалась на стул с такой энергией, что чуть не опрокинула бокал стоявшего рядом гостя. «Attenzione! Silenzio, per favore! Внимание! Тишина!» – ее голос, усиленный внезапно появившимся микрофоном (откуда она его только достала?), перекрыл гул бесед и музыку. Все замолчали, обернувшись. «Мы, подружки невесты, то есть я и Нина, приготовили подарок! Для вас обоих, новоиспеченных! Но сначала… кино!» Она торжествующе махнула рукой.

На белой стене шале вспыхнул свет проектора. И пошел «фильм». Не видео, а слайд-шоу из фотографий. Моментов их жизни. Алиса и Рафаэль. До всего этого кошмара и счастья. В разгар бурь. После них. С Лёней, с Ниной, с Бель – корчащие рожи в объектив или замершие в моменты редкого покоя. С детьми – Дина, сидящая у Рафа на плечах, Дёма, серьезно разглядывающий его татуировку. С Отто – гордым и преданным. Кадры сменяли друг друга: они смертельно серьезные на совещаниях, безудержно смеющиеся за столом, поющие что-то дурацкое в машине, спящие в креслах после долгого дня, обнявшись как дети. Каждая фотография – история. Каждая – шаг к этому дню. И последней появилась надпись на чистом белом фоне: «Non sono solo sopravvissuti. Si sono scelti. E questo è più forte del destino.» (Они не просто пережили. Они выбрали друг друга. И это — сильнее судьбы.) По залу пронесся вздох умиления.

Когда экран погас, Бель и Нина, сияя, вынесли большую, изящно упакованную коробку. «Вот он, собственно, подарок!» Внутри, на бархатном ложементе, лежала потрясающей красоты музыкальная шкатулка. Она была стилизована под миниатюрную готическую арку, очень похожую на ту, под которой они только что стояли. Внутри арки, на зеркальном основании, медленно вращались две фигурки: она – в узнаваемом атласном платье, он – в своем характерном пальто, с чуть намеченной щетиной. Алиса с улыбкой завела шкатулку, ожидая услышать нежный классический мотивчик. Но вместо него раздались… детские голоса. Записи Дины и Дёмы, напевающие на русском, чуть фальшивя, но от души: «Пусть мама будет счастлива… Пусть папа будет рядом…» Алиса вскрикнула, закрыла рот рукой, и слезы, которые она так стойко сдерживала весь день, хлынули рекой. Рафаэль, сам с трудом сдерживая ком в горле, просто притянул ее к себе, крепко обнял, спрятав ее лицо у себя на плече. Их тени слились в одну под розовеющим небом. Отто, наблюдавший за этим у ног Лёни, громко зевнул, демонстрируя собачью философию: все эмоции – это утомительно. Лёня, сохраняя каменное выражение лица, протянул ему из-под стола внушительный кусок ростбифа. «Молодец, пёс. Заработал.»

Когда последние гости, наполненные вином, музыкой и невероятной атмосферой дня, разъехались по отелям, а дети, утомленные впечатлениями, давно спали, Алиса и Рафаэль остались вдвоем в неожиданно тихом шале. Улица за окном была погружена в бархатную темноту, нарушаемую только бесчисленными искрами звезд в чистейшем горном небе. Она лежала на диване, голова на его груди, слушая его ровное дыхание.

«Мы правда женаты?» – спросила она шепотом, как будто боясь спугнуть хрупкую реальность.

«Смущён признаться, синьора Дель Рей, но да, – ответил он, его голос был глуховатым от усталости и счастья. Он поцеловал ее в макушку. – Имеются документы, свидетели и даже видеоотчет от Бель, я уверен.»

«И мир… мир не рухнул?» – продолжила она, рисуя пальцем узор на его рубашке.

«Только мои внутренности, – пошутил он. – От счастья, разумеется. И